Кровь и Золото
Шрифт:
Черный вел Корделию на окраины, она вся продрогла, ноги промокли по колено от сырости высокой хоть и жухлой травы. Если бы не его рука – она бы уже не раз запнулась о кочку и промочила бы не только ноги. Столица была огромным городом, но она была такой не всегда, а кладбище было всегда. Дома обступили огромный пустырь на окраине, и с каждым годом оставалось всё меньше земли для мертвых. Хоть бедняков и хоронили буквально в кучу, и начиная цикл заново каждые пятьдесят лет – город разрастался, смертей было больше, и скоро это кладбище останется только
Черный завел её в склеп благородных. Колея к нему была вся исхожена и полна воды, предолев её он без колебаний прошёл в темнеющий провал и Корделия за ним. Она ничего не видела, огня у них с собой не было. Она полагала Черный тоже не видит в темноте, он ударился о что-то ногой и чертыхнулся, и она обошла то место по дуге. Что-то щелкнуло, раздался звук с каким кирпич ломается о камень, пахнуло мертвечиной от порыва сквозняка. Он вскрыл чей-то гроб? Неужели Феликс Кровавый – вампир? Черный замер, Корделия ощутила как дернулась его худая прохладная ладонь. Он бы сам сошёл для неё за вампира. Но отпускать его руку в темноте, когда они давно забрались далеко от входа…
Дерьмо! Я плюнул на собственное восстановление и создал шаровую молнию, тихую убийцу, и пустил её красться вперёд, в открывшийся провал. Феликс не хранил у себя разлагающиеся тела, он всегда избавлялся от улик, прикапывал в чужие могилы неудавшиеся экземпляры, те что стыдно было вручить на блюдечке страже. А это значило одно – либо он окончательно сбрендил, либо подох наконец, давно ему пора. Но был и третий вариант. В котором я и убедился. В своём любимом уютном кресле, будто вырванном из хором самого короля, на нас взирал неписанный хозяин кладбища, освещённый холодным светом моей электрической красавицы. Только взирать ему конечно было нечем, глаз у него не было, из них обоих торчало по тонкому стилету, вбитому с такой силой, что прошили старику череп с обратной стороны и пришпилили его извращенскую башку к каменной стене. Глаза его вытекли темными дорожками на худые скулы и белую редкую бородёнку, в кресле он против своего обыкновения не развалился, казалось он на нём привстал, держалось его тело в своём положении на двух этих стилетах, а вовсе не на заднице, как подобает сидящим людям.
Пред ним традиционно стоял его любимый стол для разделки туш, с ремнями и пятнами крови разной степени старости, я помнил как он любил развалиться в кресле и наблюдать, не обязательно смерть, он любил наблюдать как молодая девушка, обнаженная до панталонов и в кляпе пытается выбраться, что-то нечленораздельно вопит, льёт слезы и пытается что-то сказать ему глазами. Что он каждый раз надеялся в этой сцене найти? Не мне судить, я видел лишь жалких людей, и они не вызывали во мне никакого интереса. Но он, он не был магом, как я, и в то же время он не был человеком, он был алхимиком, и я ещё не решил как к нему относиться, я наблюдал, наблюдал за ним, как он поглощал глазами свою очередную поймашку.
В этот раз ремни, как и всегда в беспорядке, однако не аккуратно расстёгнуты, а разрезаны на скорую руку. Феликс трепетно относился к своим инструментам, как учёный, и вещи для его хобби всегда были в идеальном порядке, насколько вообще может быть чист деревянный пыточный стол, и приколоченные к нему на живые гвозди ремни. Если бы где-то продавали пыточные столы – я был бы очень удивлен, да и ему наверное было в радость брать под это дело обычные и не вызывающие подозрения вещи. Так или иначе – ремни были разрезаны, криво, безвольно свисали со столешницы в полном беспорядке. Кто-то забрал жертву Феликса, а его самого со вкусом прикончил. Стилеты… Слишком изящное оружие, да и ещё пара. Либо это был профессионал, знающий толк в своей работе, либо женщина… Возможно мужчина с утонченной натурой. Может быть благородный, мало кто оставит приметное дорогое оружие на месте преступления. Конечно убить преступника в глазах людей не преступление, да ещё и забрать жертву у него из-под носа. Не видно следов магии, но и следов борьбы тоже. Феликс, да ещё и в своём логове, за себя мог постоять, это точно. Конечно если убийцу не впустил он сам. Может я был не единственным кто наблюдал за его работой. Я взглянул вокруг истинным зрением, и конечно же никого кроме нас со шпионкой не обнаружил. Едва ли кто-то сможет укрыться от моего взгляда. В соседней комнатке слабо мерцали его реагенты, они ему больше не понадобятся. Это было грустно – его смерть. Он казался мне единственным почти что приятелем.
– Это он? – спросила шпионка, выглянув из-за моего плеча.
– Ага, – слабо сказал я. Я не знал что можно ей сказать. – Ты знала об изуродованных трупах женщин со странными симптомами? – она кивнула. – Так это он постарался. Теперь кто-то постарался над ним.
Я не хотел отпускать её руку, мне казалось что убийца всё ещё здесь, и если мы двое разбредёмся, то напряжённая тишина рассеется и убийца сможет напасть незамеченным. Глупо, но я своим чувствам доверял. Она тоже не хотела меня отпускать, должно быть не хотела потеряться одна в хитросплетениях коридоров. Ну и к лучшему.
– Не хочешь открыть это место своим? – спросил я, – Не будет ли это ценнее твоего артефакта? Хотел бы я узнать кто это сделал… Едва ли вы сумеете что-то выяснить, но это лучше чем мне оставлять свои следы.
Конец ознакомительного фрагмента.