Кровь износа
Шрифт:
На улице крепчал морозец, пьяные крики поутихли. С тетрадкой за пазухой, распиской и визиткой пронырливого Папашина, греющего в это же время свои кости где-то в благополучных тропиках, я двинул черт знает куда и черт знает зачем.
Глава 2. Ничто не предвещало Армагеддона
5 января 201… года, первая половина дня
Так… надо сосредоточиться! Продолжу излагать по порядку.
На вокзал я добрался перед самым отправлением ночного поезда, билет брал в спешке; еле-еле сумел купить один из последних, жутко
Поезд, по последней моде, окропили святой водой (то есть специальный железнодорожный поп походил вдоль состава со своим кадилом), и под его невнятные благословения тронулись. Несмотря на все это благочестие, в вагоне было жутко холодно. Я поначалу впрямь собирался проявить добросовестность и почитать загадочную тетрадку инженера на сон грядущий, дабы не ударить в грязь лицом при встрече с душевнобольным; но из всех щелей тянуло, голова снова разболелась! Слава богу, что с этого года проводникам разрешили продавать пассажирам не только чай, но и «Горькую настойку» (которую остряки тут же прозвали «железнодорожной водой»). Цена ломовая, как в самолете — но выбирать вашему покорному слуге не приходилось.
«Для сугреву» уговорил больше половины под предложенную той же сердобольной проводницей пачку печенья, да и забылся на узкой и тесной боковушке, свернувшись, как неудачный эмбрион перед абортом. Спал плохо; во сне я уныло бродил вдоль бесконечной анфилады дверей с одинаковыми табличками «Инженер Гордеев». Я открывал их одну за другой — все комнаты за ними были пусты…
Утром славный город С. встретил меня грязной снежной кашей, низким седым небом, злобными рожами редких прохожих и пронизывающим ветром в лицо. На площади перед вокзалом мокла облезлая новогодняя елка. В Москве нет такой сырости! Это был явно подарок от Волги.
Я мгновенно закоченел на ветру, стоя на привокзальной площади в раздумьях, что делать дальше. Надо было что-то решать, отправляться на поиски ТЭЦ и неуловимого инженера Гордеева — но мысли ворочались в голове слабо, зубы начали выбивать дробь, я почувствовал, что к привычному похмелью добавляется еще и простуда… Да гори оно все огнем!
Чувствуя, что того и гляди прямо здесь отдам концы, я быстро влез рукой в наплечную сумку, безошибочно нащупал бутыль, вытащил ее, откупорил и влил в себя остатки пойла. Прямо так, из горла. Это было жесткое, но, пожалуй, единственно верное решение.
Сразу стало веселей и теплей, перед глазами волшебным образом исчезла хмарь. Я с новым интересом оглядел окрестности — и тут же увидел остановку маршруток. Допрос прохожих показал, что отходящая прямо сейчас дребезжащая повозка идет до «интуристовской гостиницы». Прекрасно!
Чувствуя, как по всему телу разливается энергия и решимость, я двинулся туда, словно влекомый мощным магнитом. И задремал на сиденье.
Во сне у меня и созрел план: зайти в гостиницу, поселиться в ней, осмотреться, позавтракать — и уже спокойно, обстоятельно заняться поисками. По-моему, чрезвычайно разумное, солидное решение. Я, правда, об этом сам лично не помню — я излагаю сейчас некую реконструкцию событий. Но едва ли я сильно ошибаюсь.
И почему-то чем ближе подходил я к «Хотелу Восток», тем сильнее крепла во мне уверенность, что искать инженера и не придется: он там, он меня ждет! У нас с ним назначено… Где? Конечно, в «Востоке»!
Дальнейший, ключевой для всего повествования эпизод мне изложил мой нынешний приятель, о котором речь пойдет ниже. Дело, по его словам, было так: он стоял внизу, у стойки ресепшн — пытался раздобыть поименный телефонный справочник всех жителей города; и тут появился я. Буквально ввалился с улицы. Вид бравый, нос красный, походка малость неуверенная. Странный субъект чрезвычайно целеустремленно направился к ресепшн и, натурально, стал требовать инженера Гордеева. Якобы он ждет, его нужно срочно вызвать. Никакого Гордеева, однако, в гостинице не числилось. Получив отказ, я начал скандалить, требовать, чтобы показали книгу постояльцев, что-то орал о «чрезвычайной важности» и «спасении мира» (!)
Скорее всего, все бы быстро кончилось вызовом полиции и препровождением в кутузку… Но нет! Тот самый мой будущий приятель, стоявший у стойки, услышав, как кто-то на разные лады повторяет «инженер Гордеев», сначала оцепенел, а потом понял, что «провидение дало ему шанс» (его слова): он подошел, назвался моим другом, невесть каким образом (скорее всего, при помощи купюры) уговорил девицу, сидевшую за ресепшн, пропустить «друга» (то есть меня) без оформления «в гости».
Возможно, сыграло свою роль то, что мой нежданный спаситель занимал один из двух роскошных «президентских люксов» на 21 этаже гостиницы (то есть это был практически пентхауз). Я, по его словам, поначалу никуда идти не хотел — и согласился только после того, как мне было обещано, что мы идем «к инженеру Гордееву». Всю дорогу в специальном «президентском» лифте я рассказывал без умолку, какой великий человек Гордеев и как важна наша с ним встреча для судеб мира.
Этого я тоже почти не помню. А вот своего спутника я запомнил. Сначала он показался мне старичком — этаким интеллигентным аккуратным занудой, такими в старых советских фильмах изображали старорежимных профессоров. Я даже так и окрестил его мысленно — «Профессор». Лишь потом я разглядел, что «Профессор» совсем не старик, просто суховат и бледен не в меру; а так он вполне моложавый мужчина лет 50.
Мужичок представился доктором Александром Иноземцевым… Впрочем, это было уже потом.
А до того случился небольшой конфуз: завалившись в номер, я сразу же проследовал в дальнюю комнату пентхауза, рухнул там на кровать и… захрапел. Прямо как был — в куртке и шапке.
Гм! В общем-то, столь простецкое поведение мне обычно несвойственно. Думаю, сказались бесчисленные празднования, волнения, беспокойство о будущем, необычное задание и, конечно, вызванная им резкая перемена обстановки. Стресс, словом.
Однако уже через 3 часа я проснулся на удивление свежим и бодрым. Мой гостеприимный хозяин, как оказалось, все это время терпеливо ожидал моего пробуждения, тихо сидя в соседней комнате. Только тут и произошло наше взаимное представление:
— Аркадий Панин… э-ээ… журналист. Из Москвы.
— Доктор Александр Иноземцев. Из… э-ээ.. Калининграда.
— А вы и вправду доктор? — весело спросил я. — От чего лечите? Честно говоря, чертовски хочется жрать! У вас тут нет ничего перекусить?
— Я распорядился, нам принесут обед в номер. Через (он посмотрел на часы) 5 минут.
— Спасибо, кстати, за гостеприимство. Плохо помню, как я здесь очутился… Мы знакомы?
— Я вам охотно подскажу: вы пришли сюда, потому что искали некоего инженера Гордеева.
— Точно! — удивился я. — Только убейте, не пойму, почему я решил искать его здесь.