Кровь королей
Шрифт:
Катапульты с башен снова сносили укрепления стен и закидывали свои крупные снаряды по цитадели и другим постройкам внутри стен крепости. Им было некогда прицеливаться в процессе движения, так что били наобум, лишь бы попасть хоть куда-то впереди по Олмару.
Каким-то снарядам везло угодить прямиком в построения отрядов запасных лучников, ополченцев и даже молодых кадетов, так ни разу и не вступивших в бой. Другие же застревали в окнах или бойницах, трети отскакивали от стен и крыш, либо при этом отламывали определённые куски сооружений, а королю вновь приходилось всем
— Запускай свой огненный шторм, маг! Устроим им Пандемониум! — зазвучал его задорный голос.
И маги, как огня, так и воздуха, начали действовать синхронно, создавая и облака огня, и крутящиеся шторма смерчей, которые подхватывали и подпитывались этим первородным огнём, перерастая в пламенные торнадо, выжигающие напрочь и винеи с их спрятавшимися отрядами, и всех, кто был вокруг башен, толкая их, и натягивая передвижные тросы, и сами деревянные постройки вместе со всем войском, что сидело внутри каждой, и простых воинов на поле боя, шагавших с мечами и луками.
Огненные смерчи танцевали перед разрушенной стеной из стороны в сторону, сметая и отдалённые стрелковые полки, и вооружённые пешие отряды, подхватывая своими полыхающими потоками тлеющие тела, покрывающиеся волдырями, прогорающие снаружи и изнутри, пока чёрные скелеты не обугливались и не обращались почти целиком в пепел.
Остовы позвоночников и рёбер, верхние части черепов, изредка какие-нибудь кисти рук или стопы, а также раскалённое железо их оружия от клинков до наконечников и прочих металлических оплавившихся деталей — осыпалось вниз на землю, устилая собой безжизненное пространство, по которому гуляли красно-рыжие магические вихри, сочетавшие в себе и разрушительные порывы воздуха, и безудержный голод пламени.
— Это ли не божественное чудо! — дивился Такехарис, — Вот они, наши боги! Не те истуканы, что стоят идолами на капищах, в фонтанах да церквях. Наши боги — живые, истинные, могучие! Вот оно торжество человека, укротителя природы, над всеми стихиями и элементами! Какое колоссальное и гениальное сочетание стремительных потоков воздуха сначала с землёй, а потом и с огнём! — восхищался камерарий, вспоминая сначала песчаную бурю, а теперь любуясь полыхающими вихрями перед западной стеной крепости.
— Да уж, красота, — соглашался король, не влезая в спор о божественном происхождении магов, благо рядом не было ни прелата, ни его игумений, чтобы резко возражать весьма спорным утверждениям верховного королевского советника и развязывать полемику на тему божественных сил, в целом.
Но вся эта помпезная, пугающая и безусловно величественная красота, особенно в сумерках, когда сверкающий кружащийся огонь во тьме становился особо красив и выразителен, имела и свою цену. Уставшие пиромаги едва стояли, носы многих из них обильно кровоточили, иногда вместе с глазами и ушами, но куда сильнее досталось аэромагам, ведь те трудились, можно сказать, вдвое больше.
Те уже не могли стоять, еле дышали, словно их грудные клетки были сдавлены. Они мучились от головных болей и судорог, истратив больше жизненной энергии, чем дозволительно с их запасами мощи. У половины из них истрескались деревянные посохи, сводя на нет всю силу катализатора энергии, требуя скорой и незамедлительной замены, если на этой стихийной буре упёртая осада по-прежнему не закончится.
Часть волшебников словно постарела на пяток лет, они отдавали слишком много жизненной силы, забирая несчётное количество жизней в обмен на свою, будучи отнюдь не самыми могучими и стойкими представителями касты могучих магов. Придворные представители гильдий никогда не отличались высоким рангом, да к тому же служившие в Олмаре, а не в Триграде, обычно не славились выдающейся мощью.
По большей части они, конечно же, были опытными в своих областях чародеями, исследователями стихий, ассистентами магистров или даже сами проводили собственные исследования, участвовали в ликвидации разных чудовищ, досаждающих мирному люду, служили при баронах и лордах, получая знаки отличия, в итоге попав так в королевский двор. Но при этом представляли собой просто рядовых многое повидавших и многое умеющих волшебников, нежели поистине выдающихся и могучих чародеев. Для этого при дворе был сам архимаг.
Однако они храбро и преданно служили своему властителю, с честью выполняя свою работу и принимая последствия применения своих сил в таком глобальном плане. Не просто нагоняя облаков на полив или раскачивая крылья мельниц в безветренный день, а верша исход затяжной битвы, стоившей без их участия многих жизней среди стражников обороняющейся стороны.
— Величие, могущество… но, где теперь твои «боги»? — глядя на них, тихо проговорил король своему камерарию, — Немощные, уязвимые. Вот она расплата мага за свой талант, посмотри на них.
Вайрус молча смотрел, переполняясь сдерживаемыми эмоциями, как к волшебникам на помощь бросаются клирики в попытках помочь и облегчить боль. Он не нашёлся, что на это ответить, однако оставался при своём мнении, что могучие чародеи, способные творить поистине колоссальные вещи, вполне равны каким-либо высшим силам. И что вместо надежд и молитв всегда лучше обращаться за помощью к тем, кто может устраивать вот такие огненные шторма.
Кружащий в воздухе пепел мягко опадал на обугленную мерцающую землю. Унимались ветра, рассеивалось пламя, и ночной воздух мрачнел, пронизываясь только блёклым растущим месяцем, снующим неторопливо по испещрённому россыпью звёзд небосводу.
Но эта иллюзорная безмятежность и спокойствие длилось недолго. Король уже собирался уйти с башни, отправить генералов спать, расставив караул и организацию восстановительных работ в пробитой стене, но первым из собравшихся заметил в черноте Оленьего Леса какое-то движение в сторону долины.
— Всё никак не угомонятся, — проговорил он, злобно щуря свои зелёные глаза.
— Неужто, снова идут? — удивился Вайрус, также всматриваясь в даль.
— Вы двое, — обратился Эйверь к стоящим у края лучникам, — Сделайте-ка нам огненный залп, осветите, что творится на подходе, — велел он.