Кровь королей
Шрифт:
Косматые длинные волосы воина представляли собой свалявшиеся локоны дредлоки, напоминающие копну лиан, растущих из головы толстых змей или же даже некие рога, органично сочетаясь с жутковатой и пугающей металлической маской. Словно разъярённый зверочеловек, несущийся стремглав на толпы лиходеев.
Изначально, как и Оцелот, он бился с мечом и щитом, но потеряв оружие под натиском врага бился уже всем, что попадалось под руку. Он поднимал оброненные копья или даже стрелы «скорпионов», метал в противника и бежал дальше. Хватал палицу из рук уже погибшего ополченца,
Был там и рыцарь Арнетт Гардбух, однажды потерявший в бою всю правую руку по плечо, что не остановило его на боевом поприще и отнюдь не заставило бросить службу. Вооружённый клинком лишь в левой руке, также обучившейся мастеровито искусству фехтования, он приделал к правой стороне доспеха массивный щит-каплю, наподобие того, что был у Стромфа, которым мог защищаться, подставляя под удары врага правое плечо и даже атаковать соперников напором, так как к заслону крепилось несколько острых торчащих наружу штырей-шипов.
И это были лишь немногие из числа также отчаянно бьющихся знатных рыцарей, мечтавших отличиться и достойно себя проявить на глазах у своего короля. Однако же, чем сильнее редели войска неприятеля, тем больше возможностей и удачного обзора открывалось для расставленных стреломётов.
А такого развития событий уж точно со стороны, стоявшие на верхах башен военачальники не могли не заметить, пока другие генералы руководили внизу, посылая всё новые отряды ополченцев в бой, дабы не пустить наступающих к западной стене.
— Пора бы уже, дядька Вайрус и кх-кх, — покряхтел паладин шутливо, показывая руками, сжатыми в кулаки, вращательные движения друг над другом, как будто бы выжимал бельё, крутил канат или же, в случае Эйверя, скорее душил какого-то тощего длинношеего гоблина в своём воображении, когда так делал.
— Рано ещё, пусть выдохнутся, — томно отвечал камерарий.
— Но так же интереснее будет, — рвался в бой Эйверь, уставший сверху вниз взирать столько дней на поле боле, никак во всём этом не участвуя собственноручно.
— Тебе да, а гарнизоном рисковать я не хочу. Пусть с ослабшим врагом дерутся, чем с бодрым, — мудро проговаривал он.
Королевский камерарий был всего лет на восемь постарше тридцатидвухлетнего паладина, но тот исправно за все годы их совместной службы Его Величеству именовал Вайруса не иначе, как «дядькой», хотя они не были ни родным, ни друзьями, ни даже какими-нибудь хорошими старыми знакомыми и не знали друг друга, пока Эйверя в Триград как-то раз не прислал Дрейк Кромвелл, в качестве отличного кандидата на должность.
Однако сам Такехарис на такую вольность никогда не обижался. Возможно, уверенный в себе паладин попросту не мог выговаривать ни к кому слова почтения, так как никогда ни с кем не любезничал и познавать этикет при дворе нисколечко не желал. А, быть может, дело было в чём-то другом, но он никогда не расспрашивал Эйверя на эту тему.
Эйверя вообще мало кто желал о чём-либо расспрашивать кроме самого Его Величества, а также архимага, шута Гонзо, которому дозволялось буквально всё, и трёх детей Дайнеров. Вельд восхищался умениями паладина, желая тому подражать, Генри просто видел в нём сильного и доброго защитника своей семьи, да и всего королевства, а Ленора была чуть ли не единственным человеком, кому Эйверь мог искренне улыбнуться. Без усмешки, без хитрости, а по-настоящему.
Так что это, были, наверное, всего несколько жителей королевства, не считавших Карпатского Зверя каким-то неистовым чудовищем, воплощённым рождённым демоном или божеством зла, служащим при действующем короле. И королю всё это было на руку. Чем сильнее ходит грозная молва о его паладине, тем больше боятся и уважают его власть. А потому и Эйверю дозволялось ни с кем не любезничать, если тому нужно было что-то сказать или уж тем более отдать приказ, дать какое-то поручение либо распоряжение.
XII
Несколько последних дней военачальники вот так взирали с башен на сражения, на чудеса магии, на хитрости инженерной мысли с различными ловушками и постройками. Они видели, как были забраны уже сотни, если не тысячи жизней, а ведь за каждым, кто бежал штурмом на замок была своя отдельная история.
Они не от хорошей жизни становились ворами, речными пиратами, грабящими торговые суда и рыбаков. Кто-то из них добровольно избирал разбойничий путь, кто-то считал, что в сложившихся жизненных обстоятельствах это был единственный выход, чтобы выживать. И все эти банды слаженно шагали вперёд и дружно гибли ради некой высокой цели, не выдвигая требований, а нагло пытаясь занять хорошо охраняемый Олмар.
Пусть здесь служили не сильнейшие маги, не самое натренированное ополчение, но даже пади сразу все два кольца стен вместе с оборонительными башнями, внутри ещё хватало возведённых структур и укреплений, в которых располагались бойницы, с которых можно было дать отпор, колдовать заклятья, держаться вооружённым гарнизоном, вырезая в узких проходах и тоннелях любые вторгшиеся войска.
— Гвардейцы гибнут, маги обессилены, — раздался за их спинами голос короля, вновь поднявшегося на башню, — Я внизу сказал генералам, чтобы не выпускали подмогу, а спустили собак, как только эти оборванцы подойдут слишком близко. Зря что ли у нас псы на псарне столько дней не кормлены. Злые, голодные, самое время им дать погулять на воле.
— Я бы лучше пошёл вместе с кадетами ломать баллисты, — предложил Эйверь, — Долго им в запасе так сидеть? Стоят у стен, спят у стен…
— А я ему говорю, что пусть гвардия вымотает бойцов этих, так куда проще будет. Людей у нас хватает, хотя, конечно, из-за стреломётов начались серьёзные потери, — проговорил Такехарис, собирая свои песочные длинные волосы в хвост на затылке.
— Я думал конницу послать к орудиям, — проговорил им Джеймс, — Да столько коней перебьют, сильно ослабнем. Если осада не чья-то безумная шутка, а тактический ход, то я бы предпочёл сейчас кавалерию не задействовать вообще.