Кровь мага
Шрифт:
Граав наклонился вперед:
– Значит, эта ваша дочь Рамита – единственная, которую в данный момент можно выдать замуж?
Лёвен Граав явно хотел поскорее заключить сделку и вернуться на север. Хорошо. В спешке разумный человек не торгуется.
– Верно, Лёвен-сахиб, – подтвердил Испал. – Однако она обещана другому: сыну моего побратима. Они помолвлены уже довольно давно. И Рамита, и мальчик выглядят счастливыми – по правде говоря, они по уши влюблены друг в друга.
Он улыбнулся благостной улыбкой отца, довольного будущим браком своей дочери.
Викаш Нурадин нахмурился.
– Кто ваш клиент, добрый господин? – спросил он. – Как зовут этого доброго человека?
Лёвен покачал головой:
– Мой клиент – пожилой и невероятно богатый человек. Человек с Юроса. Недавно его единственный сын и наследник умер. Ему нужны дети, и его не волнует, какой расы или веры они будут. Его главное требование – плодовитость. – Внезапно чужеземец ухмыльнулся. – Он позволил мне передать, что мужчина его возраста считает каждую стрелу. Таковы были его слова. Ваша дочь кажется самой многообещающей девушкой из всех, кто мне встречался, мастер Анкешаран. Мы объездили много земель и не встречали никого с подобным происхождением.
Хорошо. Это тоже будет мне на руку.
Испал наклонился вперед, изображая легкую, чисто теоретическую заинтересованность.
– Предположим на мгновение, что я разобью сердце своей дочери, разорвав помолвку с юношей, которого она обожает. Предположим, что я подумаю над тем, чтобы отправить ее на север, навсегда расставшись с одним из лучиков света, озаряющих мое жалкое существование.
«Клянусь перед всеми богами, что Рамита воистину моя радость, самая почтительная из всех дочерей».
– Предположим, что я даже рискну навлечь на себя гнев своей жены, разрушив ее мечты, – продолжил он вслух. – И ради чего? Вы разве не знаете, что Великая конвокация объявила шихад? Могол сказал: смерть ферангам – смерть завоевателям! Повсюду амтехцы и даже многие омалийцы готовятся к войне. Мой побратим, благодаря одному из ваших проклятых магов, превратился в обожженную скорлупу. Так с чего мне вообще иметь с вами дело? С чего не выйти на улицу и не позвать с полсотни крепких парней, которым не терпится начать убивать ферангов, ммм? Можете ответить мне на этот вопрос?
Лёвен Граав нервно подергал себя за усы.
– Ваши слова правдивы, – согласился он, – однако мой клиент просит вас подумать над следующим предложением: за совершенно анонимный брак вы получите один крор сразу, один лак за каждый год ее жизни и еще один – за каждого ребенка, которого она ему родит. Эти суммы будут выплачиваться даже после вашей смерти – живым членам вашей семьи.
Испал Анкешаран содрогнулся от шока, и старый стул его не выдержал. Он упал в грязь, однако едва это заметил. Испал видел монеты, сыпавшиеся на него подобно звездам. Один крор: десять миллионов рупалов. Один лак: сто тысяч – каждый год. Каждый. Год. Навсегда. Эти слова вертелись у него в голове словно припев.
Переговорщик из тебя что надо, Испал Анкешаран! Он позволил Викашу помочь ему подняться. Лёвен Граав сидел, подобно огромной белой жабе, стараясь не расхохотаться. Отдуваясь, Испал опустился на другой стул. Один крор и один лак за каждый год жизни моей дочери. Один-единственный лак был большей суммой, чем Испал мог мечтать заработать за всю свою жизнь. А о кроре он не смел даже мечтать. Таких денег хватит на бриллианты, жемчуг, индрабадские шелка и дворец на реке. Хватило бы на самое роскошное убранство, слуг и небольшую армию солдат. Его богатство затмит всех, кроме бараназийских принцев. Сумасшедшие деньги. Этот феранг – безумец!
Отряхиваясь, Испал отчаянно пытался думать. Это может быть либо тщательно спланированным розыгрышем, либо правдой.
– Полагаю, я вас немного заинтересовал, не так ли? – осведомился Лёвен Граав весело.
Испал Анкешаран сделал глубокий, очень глубокий вдох и закрыл глаза. Думай, Испал, думай! Это предложение реально? И принял бы ты его, если бы оно было таковым? Деньги – это одно, однако люди будут задавать вопросы. Все нужно будет сделать тайно – притвориться, что мне очень повезло. Большой заказ или, скажем, сделка с очень богатым торговцем с севера. Надо лишь придумать какую-нибудь убедительную историю – и это обеспечит семью навсегда. Возможно, я даже женю Джая на принцессе!
Испал знал, что Рамита будет рыдать, однако такая жертва была именно тем, что должны делать почтительные дочери – делать то, что нужно их семье, становясь предметом торга при заключении выгодных альянсов. Но разрывая ее помолвку с сыном Раза Макани Казимом, ему придется быть осторожным. Казим страстно любил Рамиту. Да и Танува будет рыдать так, что, подобно Ганну, наплачет целую реку.
Но в конце концов, разве от этого не будет лучше всем? Разве, оглядываясь назад, они не станут думать именно так? Да с таким богатством они, если захотят, смогут ездить к Рамите каждый год. Они не потеряют ее навсегда. Клиент Граава был стариком. Долго он не проживет, разве нет? Достаточно, чтобы он протянул столько, сколько будет нужно Рамите для рождения детей. Дрожа, Испал облизал губы.
Граав улыбнулся и протянул руку. Взглянув на эту руку, Испал взял ее и позволил поднять себя на ноги.
– Прежде чем согласиться, я должен буду встретиться с вашим клиентом. Мне нужны гарантии, что он будет хорошо обращаться с моей дочерью. И убедительные гарантии того, что я получу обещанные деньги. Мне нужно знать его имя.
– Разумеется.
Граав взглянул на расшатанную дверь. Дверь распахнулась, и из хавели появилась высокая фигура. Солнечный свет блеснул в висевшем у него на лбу большом рубине. У Испала перехватило дыхание. Не может же он…
Мужчина был худым как щепка, однако очень высоким, больше шести футов. Эти феранги – просто гиганты. Он был очень бледен, с бородой грязного пепельно-серого цвета и спутанными жидкими волосами; однако его мантия действительно выглядела очень богато, темно-синяя с золотым шитьем. Однако по-настоящему внимание привлекал рубин у него на лбу: он был размером с ноготь на большом пальце, окаймленный золотой филигранью. Сложно было даже представить, сколько он стоил. А еще рубин пульсировал подобно сердцу. Амулет. А это означало, что его владелец был магом.