Кровь на черных тюльпанах
Шрифт:
Кардозу сделал вид, что собирается идти прямо, но едва он поравнялся с переулком, как резко повернул налево и опрометью бросился к спасительному входу в кафе. «Одна, две, три…» — считал он в уме убегающие секунды. Он рванул на себя дверь кафе. Но… она не поддалась. Себастьян дернул за ручку еще раз, но дверь не открылась. В отчаянии Кардозу принялся лихорадочно трясти дверь и только тогда заметил повешенную с другой стороны стекла аккуратную картонную табличку «Закрыто на ремонт». А между тем верзила в светлом пиджаке уже повернул за угол и с ехидной ухмылкой надвигался на него. Кардозу бросился дальше по переулку, переходя с быстрого шага на бег и постоянно оглядываясь. Теперь ему, однако, приходилось убегать от преследователя
При первой же возможности Кардозу вновь свернул налево. Мужчина в светлом пиджаке на отставал. Так рысцой они обежали квартал, и Себастьян вновь очутился напротив своей гостиницы. Кружить по городу было бесполезно: верзила был не менее проворным, чем он. Оставалось последнее средство — постараться оторваться от него уже в самой гостинице.
Несмотря на поток машин, Себастьян опрометью бросился через улицу, отделявшую его от «Холидей инн». Ему удалось быстро пересечь ее. На этот раз Кардозу выиграл несколько драгоценных секунд: когда на бегу он обернулся, то увидел, что дорогу преследователю перегородили ехавшие друг за другом три длинных туристических автобуса. Себастьян пулей влетел в гостиницу. Здесь ему повезло во второй раз: лифт как раз стоял внизу в ожидании пассажиров. Вскочив в него, Кардозу нажал кнопку седьмого этажа, хотя сам жил на шестом. «Таким образом, — подумал он, — он не сможет определить по табло в вестибюле, на каком этаже я живу» Выйдя на седьмом этаже из лифта, Себастьян быстро пробежал по коридору, спустился по лестнице на шестой этаж и ворвался к себе в комнату и тут же запер дверь на два оборота…
Только теперь Кардозу почувствовал, как он устал, насколько измотаны его нервы. Он сбросил свитер, башмаки и опустился на кровать. Как много дал бы он, чтобы уснуть на чистой простыне, без мысли о том, что в любой момент в твою комнату могут ворваться и… Он уже погружался в сладкую дремоту, когда услышал слабый металлический стук о замочную скважину. Все тело словно пронзило электротоком. Звук повторился еще и еще раз. Теперь было очевидно, что кто-то снаружи пытается вставить ключ. Это было не просто, поскольку Кардозу предусмотрительно оставил в двери свой ключ, но преследователь с той стороны явно не терял надежды.
В панике Себастьян уткнулся лицом в подушку и принялся нашептывать слова молитвы. Послышался легкий звон упавшего на палас металлического предмета. Преследователю удалось-таки вытолкнуть оставленный им с этой стороны ключ. Пальцы Кардозу инстинктивно впились в матрас. «Сейчас, — подумал он, — сейчас все будет кончено». Щелкнул замок, заскрипела дверь — преступник был уже в комнате. Кардозу уже слышал его шаги по паласу.
«Боже, помилуй!» — хотел было крикнуть он, но спазма, сдавившая горло, не позволила произнести ни звука. «Вот сейчас, сейчас, — пронеслось у него в мозгу, — он выстрелит в затылок, и все будет кончено. Ну скорей же. Что же он не стреляет!»
Но вместо выстрела какой-то предмет шлепнулся на столик. Затем послышался звук удалявшихся шагов и стук захлопнувшейся двери…
Поверить в спасение было выше его сил. Сначала он думал, что убийца сейчас вернется и всадит ему в затылок целую обойму. Затем эту мысль сменила другая. «Очевидно, — думал он, — бандит в светлом пиджаке избрал другой способ. Он бросил рядом с постелью бомбу с часовым механизмом, которая через несколько секунд разнесет весь номер. Раз, два, три… Вот сейчас грохнет, сейчас…»
Но ни взрыва, ни выстрелов не было. И постепенно здравый смысл начал возвращаться к Кардозу. Он постарался расслабиться. Это удалось не сразу. Он оторвал голову от подушки и посмотрел вокруг. Все в номере было на прежних местах. Его одежда, ботинки, несколько книг, старые газеты на столе — все оставалось нетронутым. Себастьян встал и подошел к двери. Она была прикрыта, ключ валялся на паласе. Кардозу схватил его, вставил в замочную скважину и лихорадочно повернул два раза. Отошел от двери. Взгляд его упал на тумбочку возле кровати. На ней лежали небольшой полиэтиленовый пакет и конверт. С величайшей осторожностью Кардозу взял в руки пакет. Он знал, что в таких пакетах нередко подбрасывают бомбы, и поэтому сначала тщательно ощупал его. Только убедившись, что в целлофан завернуто что-то мягкое, он сунул руку внутрь, вытащил лежавший там предмет и чуть не вскрикнул. Это была шаль его матери. Та самая шаль, которую она так любила надевать на праздники, перед тем как пойти с отцом и маленьким Себастьяном в церковь.
Страшная мысль пронеслась в голове. Руки сами потянулись к конверту. Кардозу рванул бумагу и достал тонкий лист с убористым текстом, напечатанный на машинке по-португальски.
«Как мало ты думаешь обо мне, сын, — прочитал Себастьян. — Ты никогда ни в чем не знал меры. Вот и теперь я расплачиваюсь за то, что натворил ты. Я была захвачена неизвестными людьми, которые увезли меня в неизвестном направлении. Теперь я сижу в подвале под стражей. Люди, захватившие меня, считают, что расплачиваться за все твои необдуманные поступки должна я, и поэтому скоро меня расстреляют. Если у тебя не хватило ума поберечь меня и себя, то, может быть, хватит благородства явиться хотя бы на мои похороны. Знай, что меня убили твоя глупость и упрямство. И пусть живется тебе с камнем на сердце».
Последние строки он почти не видел из-за навернувшихся слез. Не помня себя, он бросился к стенному шкафу, схватил чемодан, побросал в него пожитки и выскочил из номера. Ему нужно было как можно скорее попасть в Португалию. Надо только предупредить о случившемся Тома. «Но ничего, — подумал Себастьян, — позвоню из аэропорта».
В Хитроу в поисках телефона-автомата он купил свежий номер вечерней газеты. «Смерть на дороге» — гласил один из заголовков на первой странице. Кардозу глянул на заметку и остановился, как вкопанный.
«Сегодня неподалеку от Лондона произошла автомобильная катастрофа, в результате которой погиб 30-летний житель столицы Томас Голдбери. Полицейские эксперты считают…»
Иоганнесбургская Маркет-стрит бурлила, как обычно в этот час дня. По мостовой нескончаемым потоком шли машины, а по тротуарам, несмотря на то что солнце уже начинало припекать, глазея на витрины магазинов, сновали пешеходы. И только здесь, на этой вилле, которую отделяли от Маркет-стрит высокий каменный забор и зеленая стена кустарника, было тихо и спокойно, как будто для ее обитателей не существовало рабочего дня, часов «пик», уличной толчеи. Здесь жизнь подчинялась другим законам, принятым в обществе, ставящем себя выше обыденной суеты.
За столиком, поставленным под сенью акации у кромки заполненного голубой водой бассейна, сидели трое.
— Итак, господа, — начал седой лысеющий мужчина, который, судя по всему, был хозяином виллы, — я рад, что ваша лондонская миссия увенчалась успехом. В осуществлении задуманной нами операции, таким образом, пройден важный этап. Теперь я хотел бы от вас лично услышать мнение о результатах совещания в Лондоне.
— Результаты самые обнадеживающие, господин Кемп! — произнося эти слова, резидент южноафриканской разведки в Западной Европе Гарри ван Дейк почтительно поклонился, как было принято в НИС при разговорах подчиненных с начальниками. К тому же Ямеса Кооса Кемпа нельзя было назвать просто начальником. Он был бригадным генералом, руководителем всех секретных операций южноафриканских спецслужб за рубежом, мастером плетения тончайших сетей заговоров в Африке, да и не только в ней. Это был кумир разведки ЮАР, доверенное лицо самого премьер-министра Питера Боты и видный деятель тайного африканского общества «Брудербонд», реально определявшего судьбу страны. И то, что теперь он, ван Дейк, сидел с таким человеком за одним столом, уже было для него большой честью.