Кровь на колёсах
Шрифт:
«Пусть решат сами, — усмехнулся про себя Шиллер. — Главное, остаться хотя бы на несколько дней».
— О чем задумались? — заговорил Шиллер. — Веселиться надо, пить, танцевать! Не на похороны же собрались!
Он встал и направился к музыкантам, расставлявшим на сцене инструменты с колонками.
Что-то сказав одному, Курт достал из бумажника купюру и сунул тому в карман.
Спустя несколько минут заиграла музыка, и Шиллер пригласил Лиду.
Лида танцевала так, словно никого не было в зале. Ее плотное тело срослось с телом Шиллера, словно пытаясь поглотить его.
— Ты меня возбуждаешь! — прошептала Лида. — Я уже хочу тебя!
— Все намного сложнее, — серьезно ответил Шиллер. — Я бездомный и вести мне тебя некуда. Не будем же мы с тобой заниматься любовью на улице?
— Я тоже сегодня не могу тебя пригласить. Мать приехала погостить на неделю, — со страстным выдохом шептала Лида. — А Катька своего шанса не упустит, она с тебя глаз не сводит.
— Лида, у нас еще будет время провести с тобой вечерок. Кто знал, что так все получится, — словно извиняясь, произнес Шиллер. — Вот уедет твоя мать, я к тебе и нагряну, не прогонишь?
Танец закончился, и они сели за столик. Курт налил дамам и предложил выпить за дружбу.
Все выпили и с аппетитом принялись за горячее.
«Значит, Катерина, — подумал Шиллер. — Это она сможет поделить с ним сегодня ложе. Ну ладно, я не против, лишь бы не кинула с ночлегом».
Он взглянул на Катерину и, поймав ее взгляд, смутился, будто она могла прочитать его мысли.
«А она ничего», — мелькнуло у Шиллера, прежде чем Катерина потащила его танцевать.
Тело Кати было податливым, словно лоза, и он, плотно прижав ее к себе, закружил в танце. От Шиллера не скрылось выражение Лидии, сидевшей за столом с деланной улыбкой, — ничего, кроме обиды и злости на ее лице не читалось.
Вечер был в разгаре, когда Лидия из-за ничего вдруг вскочила и, не попрощавшись, ушла.
Я ехал встречать прилетевшего утренним рейсом Лазарева.
Еще два дня назад я отправил в главное управление уголовного розыска МВД СССР все оперативные материалы и подробную справку о проделанной нами работе. И ждал реакции главка, но ответа пока не было.
«Почему молчат? — удивлялся я. — Может, что-то не так? Но при любом раскладе должен же быть какой-то ответ?»
Я впервые с нетерпением ждал Лазарева, надеясь, что он прояснит ситуацию и что-то расскажет.
Электронные часы в зале ожидания мигали секундами. Глянцевые журналы не отвлекали меня от мыслей о работе.
Наконец, я увидел Лазарева. Он шел по коридору в сопровождении двух молодых людей. Завидев меня, гости повернули в мою сторону.
— Абрамов, — представился я.
— Это Сычев, — указал на одного Лазарев. — Он будет отвечать за следствие в нашей группе. А это Кондратьев, он будет курировать оперативный блок, как и вы.
Мы вышли из здания и направились к машине.
— Что нового в Москве, в МВД? — не вытерпел я.
Лазарев, словно не слыша, сел на переднее сиденье и молчал всю дорогу.
В гостинице, пока прибывшие оформлялись, Лазарев отвел меня в сторону и в полголоса сообщил:
— Кондратьев из конторы. Не исключаю, что и Сычев тоже.
Я подхватил тяжеленный чемодан Лазарева и понес на второй этаж, в номер шефа.
— Что-то ты, Абрамов, сделал не так, — уже в номере сказал Лазарев. — То ли слишком глубоко копнул, то ли что другое. Мне накануне отъезда звонил брат и велел ограничиться розыском машин и не лезть больше никуда. Насколько я понял, похоже, звонили из правительства Казахстана и просили ограничить работу бригады рамками уголовного дела. Теперь, дорогой мой, шаг влево, шаг вправо будет расцениваться как попытка к бегству. Голову за эти дела точно снимут. Ты, надеюсь, это понял уже, когда я тебе представил Кондратьева?
— Спасибо, — ответил я. — Теперь мне, по крайней мере, все стало ясно — и молчание Москвы, и многое другое.
«Значит, достучался Каримов до высоких московских кабинетов, — решил я. — Испугался, начал паниковать. Сейчас попытается через Москву вытащить из меня все сведения по транзитным рейсам Шиллера. Да, парень, твой испуг мне понятен, и кроется он сейчас именно в Шиллере, Мустафе и Кунаеве. Если ты умный, в чем я не сомневаюсь, тебе придется полностью зачищать всю эту цепочку. Сейчас это сделать довольно сложно. Эти люди хорошо осведомлены и просто так не дадутся. Придется изрядно попотеть. Тебе было бы легче отодвинуть меня от дела. Но, видишь, и это у тебя не получилась. Ну что, Каримов, посмотрим кто кого?»
Я вышел из гостиницы и поехал в городской отдел милиции.
В кабинете достал из сейфа все бумаги и засел их перечитывать.
«Никаких копий и оригиналов! — решил я для себя. — Все, что у меня было, отправлено в Москву, больше ничего нет». И пододвинул к себе машину для уничтожения документов. С ее помощью были ликвидированы справки, меморандумы, агентурные сообщения «Верного» и все-все остальное.
Собрав бумажную соломку в полиэтиленовый пакет, я вышел на улицу, свернул за угол здания, оглянулся, чтобы никто не видел, высыпал все в пустой мусорный ящик и поднес спичку.
Бумага вспыхнула, и через минуту-другую в ящике остался лишь пепел. Я вытряхнул его из ящика и растер по земле.
«Вот и все, — сказал я себе. — Ничего по наркотикам у меня нет!»
Я поднял воротник и спокойно направился в здание милиции.
Шиллер проснулся в кровати Катерины. В комнате было прохладно, и ему не хотелось выбираться из кровати.
На кухне Катерина уже готовила завтрак.
— Анатолий, — услышал он, — ну сколько можно звать!
Шиллер улыбнулся, поняв, что зовут его. Ему сразу вспомнился вчерашний вечер и все его приключения. Он встал и направился в туалет. А спустя пять минут уже сидел за столом и с удовольствием поедал яичницу.
— Катя, можно я у тебя поживу недельку-другую? Могу, если хочешь, заплатить вперед. Не переживай, деньги у меня есть, обманывать я тебя не буду.
Катерина смерила его пренебрежительным взглядом:
— Ты, Анатолий, вчера поссорил меня с лучшей подругой. Она хотела, чтобы ты поехал к ней, а ты вдруг полез ко мне. Как считаешь, тебе это понравилось бы? Знаешь, Толя, я не привыкла жить с мужчинами. Одно дело переспать, а другое — заботиться. У меня был муж, сейчас он сидит, и ему еще три года осталось. Ты сам представь, что скажут соседи, когда увидят тебя? Ты-то через две недели смотаешься, а я что скажу мужу? Извини, но не могу. И деньги мне твои не нужны.