Кровь на мечах. Нас рассудят боги
Шрифт:
– Ты богам изменил, – точно ворон проскрипел Олег, высматривая Оскольдовы глаза.
При этом все заметили, новгородец так ухватился за посох, что тот на полвершка погрузился в мореную доску. Не иначе, вот-вот свалится, болезный.
– В Киеве всяк себе веру выбирает сам, – громко вымолвил Осколод. – Кто новую, кто старую… – уточнил он и протянул к толпе руку, словно бы за поддержкой сказанного. – Я церкви поставил, но капищ прежних не разорял. Да и какое дело тебе, мурманин, до веры славянской?
– Прямое дело. Она запрещает единокровников делать рабами, – немилосердно ответил Олег, прищурив
– Это кто ж такое говорит князю киевскому?! – зло рассмеялся Осколод. – Какой-то полумертвец! К тому же еще и на службе у моего меньшого брата? Если ты бранью на брань зовешь киевлян, силой померяться – так и скажи, встретимся с новгородцами в чистом поле. А нет – убирайся, Олег, пока цел. Я больных не трогаю.
– У тебя больше нет меньшого брата…
– Неужели ты и Полата убил?! [19] – воскликнул Осколод. – Может, и Рюрик – это твоих рук дело? – продолжил он еще громче.
19
Старший сын Рюрика Полат имел больше прав на наследие отца после его смерти, чем остальные его дети. История Рюрика, Полата и Олега изложена нами в романе «Нас рассудят боги-2».
Народ загудел, заволновался. Добродей почуял, как глаза сами на лоб лезут.
«Да нет! Быть того не может! – решил он. – Рюрик да Олег родичи, вместе кровь проливали. Чтоб один другого порешил?»
Олег молчал. Высокий и сутулый, он невозмутимо опирался на посох и словно бы ждал тишины. Ее восстановил Осколод, подняв руки.
– Да-да! Как же мне это сразу не пришло на ум! Это ты убил Рюрика! – указал он на Олега. – А после – умертвил и Полата. Хотел занять его место. Но Господу все видно – Он тебя поразил болезнью. И кому теперь достанется земля Ильменская? Разумеешь? Ты расчистил нам дорогу, спасибо!
– Алкаешь, Осколод, присесть на престол новгородский. Но этого не будет. Погляди-ка туда.
Все устремили взоры вслед за Олеговой дланью. На палубе словенской лодьи стояла статная златовласая молодая женщина, за руку она держала рыжего мальчишку лет четырех-пяти.
– Вот он, будущий князь новгородский и киевский! А то жена моя – Силкисив, она – дочь великого Рюрика!
– С какой же стати этот юнец будет править Киевом? По какому праву?
– Ну, когда подрастет. А пока это будет моей заботой, – рассмеялся Олег, расправляя могучие плечи и сбрасывая на доски дорожный плащ. Под ним обнаружилась добрая броня.
Торжественно и грозно проревел боевой рог. В тот же миг с пришвартованных и вынесенных на сушу лодий, где в воду, где на песок, высыпали свирепые воины с топорами да секирами. Следом вдоль бортов рядами вставали другие варяги, а лучники промеж их.
Оскольд не успел выхватить меч. Острие Олегова посоха угодило в самую душу [20] .
Удар был столь силен, что наконечник – на глазах застывшего Добродея – вышел со спины. Новгородец отпихнул трепещущее тело ногой и высвободил окровавленное оружие.
20
Душа – древнерусское название солнечного сплетения.
Плечом к плечу с братом стал Гудмунд.
– Одд, я здесь!
Оскольдовы телохранители и шагу ступить не успели, как между ними и Олегом выросли копьеносцы, прикрывая братьев щитами и угрожая пронзить всякого, кто приблизится к предводителям.
Добродей заорал, рванул было вперед, на ходу высвобождая клинок, но Горян налетел на него всем телом, сбил, едва не свалил наземь.
Взревел Златан, за ним и другие обнажили мечи, но, оставшись без князя, на варягов не бросились, колебались. Сложить головы проще простого, а что Олеговы вои их тут положат рядом с Осколодом, сомнений не было. Вопрос в цене.
– Где воевода? За Хорнимиром пошлите! – кричали одни.
– Дык уже…
– Старик совсем хворый. Куда ему… – отвечали другие.
– Да где же старшие?!
За немногочисленными дружинниками волновался и галдел народ, еще не сообразив, что к чему. Передние рассказывали задним, что происходит, те не верили.
– Ты чего, Горян?! Там же князь! – возмутился Добря.
– Был князь, да вышел. А если сам не успокоишься, я тебе дам промеж глаз, тогда и ты уймешься.
– Тише, народ киевский! Князь Олег будет речь держать, – прозвучал знакомый голос.
Осколодовы гридни мечей не прятали, хмуро смотрели на вещавшего. Вперед варяжского строя выступил опальный жрец Яроок. Этому новая вера изначально пошла поперек горла.
«Должно быть, не только князя проклял да княгиню, но и новгородцев на Киев навел», – подумал Добродей.
– Не будем его слушать! Убийца! – заорали из толпы.
– Реки, княже! Все слушайте князя Олега! – перекрыл хулителей громкий возглас.
Уже как года два упокоился в высоком кургане Рюрик. Подле него в землю легла и сестра. Верный клятве, данной у смертного одра, новый правитель Новграда, и Ладоги, и многих городов и земель, присягнувших наследнику почившего, – великий князь Олег разбирал бесчисленные тяжбы.
По осени челобитчиков пускали в самый княжий терем. Олег терпеливо рядил, не было недовольных его правдою.
Внимание князя привлек купец, недавно прибывший и оставшийся на зимовку в Новом городе. Дело было пустячное, а едва заслышав имя истца, Олег присудил возместить новгородским старшинам все убытки оборотистого руса.
После же приказал оставить с глазу на глаз.
У дверей подслушивать не осмеливались. Был за новым князем особый дар – может, звериное чутье или острый слух, – никому еще не удавалось его обмануть.