Кровь на нациях
Шрифт:
— Нас что, переводят в Смоленск? — обрадовался Ванечка, у которого там на первом курсе педтехникума училась юная особа, представляющая для него "оперативный интерес".
— Размечтался. И не надейся, что останется время для походов в общежитие педтехникума, — заверил знающий сердечную тайну юного коллеги Деркач. — Поступаем в распоряжение. Во временное. Как приданные смоленской бригаде, И только. На время. Приказано Петруничевым — разобраться в ситуации на месте и — назад. Главная то задача тут — найти убийц двух девушек, расследовать дело об изнасиловании, ограблении и убийстве в Рудном. А Смоленск, честно говоря,
— Когда едем? — деловито и уже без тени улыбки спросил Ванечка, дожевывая вкуснейший бутерброд с сыром, — нигде в области не делали такой мягкий домашний сыр, как в Рудном.
— Прямо сейчас, — развел руками Деркач. Петруничев обещал тоже быть.
В Смоленске Деркач и Семенов были уже через два часа. К тому времени, когда на допрос в следственное управление УВД области привезли Агишева Якова Фаттаховича, в УВД прибыл и Петруничев, задержанный в Рудном встречей с профессором Миловановым — Миловидовым, приезжавшим для консультирования по перстням семьи графов Багучевых.
— Ну, что сказал профессор? — спросил Деркач.
— Об этом — потом, давай-ка все внимание на Агишева. Как, вызывает он у тебя доверие? — шепотом спросил Деркача Петруничев
— Вполне, положительный человек, — Деркач вчитался в «объективку» на Агишева. — "Капитан запаса, ранен и контужен в Чечне, физически однако находится в хорошей форме, тренирует мальчишек по боевым единоборствам в клубе «Боец», пользуется заслуженным авторитетом на службе, замечаний по работе не имеет. Разведен. От брака имеет дочь 12 лет. Родители умерли. Вредных привычек не имеет. В связях с криминальными кругами замечен не был".
— Но как-то ведь рохинпол попал в его организм. Он же отрицает любые контакты с посторонними лицами в ту ночь.
В кабинет следователя в котором должен был происходить допрос, вошел полковник Ревунков. Поздоровался со всеми. С Петруничевым — за руку. Через минуту в кабинет заглянул прапорщик:
— Разрешите, товарищ полковник?
— Давай.
— Дверь вновь приоькрылась и в кабинет вошел Агишев, человек лет 45, с седыми висками, начинающейся на затылке лысиной, крепкими плечами и усталыми глазами.
— Повторите присутствующим еще раз: что с Вами случилось в ту ночь?
— В 20. 00 я еще раз проверил посты, сигнализацию, работали видеокамеры, все датчики. Все путем
— Директор музея находился в своем кабинете?
— Так точно… Это не запрещалось и после закрытия музея. Он человек проверенный. Был.
— И что потом?
13 августа 1998 г. Версия 4. Круги вокруг «Кристалла»
— Товарищ полковник, как же так, — сокрушался капитан Петруничев, — у Вас такие наработки по кругу подозреваемых, их бы брать, снимать показания, ловить "момент истины", — они бы и на убийц Шкапова показали, и, кто знает, прояснили бы ситуацию по убийству директора музея «Кристалл» и двух наших рудненских девушек…А тут — вынь да положь. Мало что отобрали у УВД области дело, передали Генпрокуратуре, так еще и оперативно-розыскные группы УВД фактически отстранили от дальнейших операций…
— Сережа, это уже не нашего ума дело…
— А что, у них там, в Москве в прокуратуре, — другие мозгу, что ли?
— Другие возможности.
— Понял.
— Нет уж, дружище, генерал Тишаев так и сказал: "без самодеятельности"
— Ну, это он Вам сказал, — таинственно прищурился Петруничев.
— Нет, так и сказал: "передай своему крутому оперу, Петруничеву, чтоб без самодеятельности".
— Так и сказал? Ну, это он фильмов насмотрелся про "крутого Уокера".
У американского сыскаря куда больше прав и возможностей, чем у нашего. У нас не очень-то крутизну проявишь, даже если генерал мешать не будет. Ладно, я что, не понимаю. Значит, объединяем усилия по розыскным мероприятиям, связанным с убийствами девушек в Рудном и директора музея в Смоленске?
— Да. Ты сейчас иди в 23 кабинет, там начинается допрос начальника службы охраны, который как раз сам и дежурил в ночь убийства директора музея.
В коридоре Петруничев встретил своих — Деркача и Семенова. Те уже пообщались с начальником Следственного управления полковником Коржевым, который их ввел в суть дела. Но Петруничев хотел сам поприсутствовать на допросе, — и как зам. нач. УВД по оперативной части и лично возглавляющий все оперативно — розыскные и следственные мероприятия по делу об убийстве двух девушек в Рудном, и как опытный опер. Часто бывает, что самый поверхностный допрос, на котором для следствия, вроде бы, и выудить ничего не удается, опытный опер /Петруничев усмехнулся, — ишь ты, как его генерал обозвал, — "Крутой Опер"/ может выудить детальку, увидеть следок, который и поведет в нужном направлении, даст возможность ухватить конец нити, который поведет к подозреваемым и в конце концов даст возможность раскрутить следствие по делу.
Беседа с охранником продолжалась уже минут десять. Еще и еще раз он рассказывал историю той страшной ночи, каждый раз, напрягаясь, он добавлял новые мелкие детали, подробности.
Оказалось, в частности, что ему не 45, как могло показаться по первому впечатлению, а 35, пять из них он работал на заводе «Кристалл».
— Одни благодарности, — сокрушенно, не в первый раз, повторял Агишев.
Наконец в кабинет вошел полковник Коржев, которого задержал генерал Тишаев.
— Еще раз все рассказать? — покорно спросил Агишев.
— И да, и нет, — ответил Коржев, — мы не сомневаемся в Вашей искренности. Но Вы человек военный.
— Так точно. В 30. лет демобилизовался, после тяжелого ранения.
— Вы — человек военный, повторил задумчиво Василий Васильевич. — И сами понимаете, в разведке в Чечне служили, — что тут не все друг с другом сходится. Вы ничего не видели, ничего не слышали, не спали во время дежурства, а на территорию охраняемого Вами объекта проник злоумышленник или злоумышленники, похитили брильянты, за которые Вам за 10 жизней не расплатиться, если выяснится Ваша халатность, да еще и убили хорошего человека…
— Да, — нет мне прощения, — понурил голову Агишев.
— Вы погодите с прощением. Виноваты — будете осуждены. Но судом, а не нами, и не самим собой. А если не виноваты?
— Это как?
— Если на Вас было оказано насильственное воздействие, вы неподсудны,
— Не пойму я, товарищ полковник…
— Вот видите — у нас обычно те, кто себя виноватыми чувствуют, обращаются в этом кабинете "Гражданин начальник"…А вы — товарищ. Значит, подсознательно виновным себя не признаете.