Кровь на палубе
Шрифт:
– Планида его такая, – откликнулся репортер. – Дело-то новое. Но не только ему одному тяжело. Возьмите меня: в Константинополе по телеграфу я должен отослать первую статью в газету. А писать-то и не о чем. Море, небо и пароход – вот и все мои впечатления. Много ли тут навыдумываешь?
– А вы попросите Генриха Францевича, и он поведает вам что-нибудь интересное, – посоветовал Клим Пантелеевич.
– И в самом деле, господин профессор, выручайте, – Смальский умоляющими глазами уставился на ученого.
– Я так сразу, право, и не знаю, чем вас заинтересовать, – пожал плечами
– Да-да, непременно-с, – кивнул журналист, сделав вид, что понял, о чем идет речь.
– Несомненно, господа, на востоке Африки еще много нераскрытых тайн. Ходят легенды, что на Мадагаскаре сохранился очень редкий экземпляр свиноподобного лемура. У этой огромной обезьяны вместо носа – пятачок свиньи, а голова – точь-в-точь как у обычного кабана. А во всем остальном – полное сходство с человеком. Этот вид обитал на Земле очень давно и к настоящему времени повсеместно вымер, а вот на этом острове, который, оторвавшись от материка, миллионы лет блуждал в океане, он мог сохраниться. Представляете?!
– Вот это да! – воскликнул изумленный газетчик, спешно конспектируя услышанное.
Профессор продолжил:
– Вообще-то там полным-полно забавных существ. Одним из них является рыба-прыгун. Это своеобразное животное длиной пять с половиной вершков. Возможно, оно ничем бы и не отличалось от обыкновенной рыбы, если бы не ее выпуклые глаза на голове и большие грудные плавники, придающие ей своеобразный облик. Стаи прыгунов охотятся за насекомыми не только в воде, но и на суше. Дело в том, что это создание легко забирается по веткам и даже прыгает. И если вы расстелете под кустом мангра, растущего на болоте, кусок материи и потрясете его, то поймаете сразу не меньше десятка этих забавных существ. Они сыпятся, словно спелые яблоки.
– Позвольте, профессор, а что это за растение – мангр? – спросил Пустоселов.
– Вечнозеленые деревья с надземными дыхательными корнями.
– Надо же, и здесь диковинка, – изумился купец.
– Но самое поразительное, господа, что эта, с позволения сказать, рыба может утонуть, как и любое животное, обитающее на суше.
– Позвольте, у нее что, нет жабр? – удивленно приподнял голову учитель географии.
– В том-то и дело, что есть. Но они плотно прикрыты жаберной крышкой, предохраняющей их от высыхания. Можно только предполагать, что дышит она через кожу.
– Стало быть, и эта рыба может оказаться в аквариуме нашего музея? – не удержался от вопроса Смальский.
– Безусловно!
– Вот и заголовок готов: «Кистеперая рыба – не единственный трофей экспедиции!» – обрадовался газетчик.
– По-моему, длинновато, – оторвался от шахмат присяжный поверенный. – А может, просто – «Periophthalmus»?
За столом повисла тишина. Журналист уронил карандаш. Граббе, открыв от изумления рот, уставился на Ардашева. Затем профессор чуть слышно вымолвил:
– Да, «Periophthalmus», пожалуй, было бы лучше.
Вскоре с подносом появился стюард:
– Извольте шампанское, господа.
– А по какому случаю? – поинтересовалась Вероника Альбертовна, нисколько не обратив внимания на изумившую
– Перед входом в Босфор завсегда подаем-с, традиция-с…
Наполненные бокалы разобрали.
– Позвольте узнать, Лиидор Макарович, – Клим Пантелеевич, сделав ход, на миг оторвался от шахмат, – каковы точные координаты острова Мадагаскар?
– Двадцать градусов южной широты и сорок семь градусов восточной долготы, – заученно ответил преподаватель.
– У вас имеется его десятиверстовка?
– К сожалению, нам остается довольствоваться только общим атласом, – развел руками Завесов.
– Даже в Русском Географическом обществе мне не удалось отыскать подробной карты Мадагаскара, – посетовал профессор.
– А как же вы собираетесь заниматься исследованиями? – удивился адвокат.
– Скорее всего, нам придется обратиться к помощи местных жителей. Надеюсь, они покажут нам место обитания целакантуса, – неуверенно предположил ихтиолог.
Ардашев долго смотрел на доску, а потом поднял ферзя и поставил на черную клетку вплотную к окруженному королю соперника:
– Вынужден объявить вам шах и мат! Уж не обессудьте, Константин Иннокентьевич.
– Да, вы далеко не простой соперник. Надеюсь, следующая партия будет для меня более успешной.
– Несомненно.
Вдруг послышался восторженный крик Анастасии Вяльцевой:
– Дельфины, смотрите, дельфины!
Оставив шипучий напиток на столе, все бросились разглядывать выступающие из воды плавники. Они то обгоняли судно, то снова возвращались. Вдруг морские красавцы стали выпрыгивать из воды на целую сажень и выделывать в воздухе немыслимые кульбиты. Оператор не удержался и, направив камеру в море, стал усердно крутить ручку аппарата.
Со стороны музыкального салона показалась жена статского генерала. Она подошла к опустевшему столу. Услужливый официант тотчас же подал ей шампанское. Елена сделала два маленьких глотка и, поставив бокал на стол, присоединилась к восхищенным зрителям. Скоро импровизированное представление наскучило, и отдыхающая публика вернулась к своим местам.
– Тебе нездоровится? – оторвавшись от шахматной доски, обратился к жене Константин Иннокентьевич.
– Мигрень. Пришлось сходить в каюту за микстурой, – с деланым расстройством проговорила Елена Николаевна и почувствовала во рту гадкий, горький вкус вранья. Она протянула руку за шампанским, но остановилась в нерешительности, силясь вспомнить, какой из бокалов ее.
В этот самый момент раздался пушечный выстрел, и машины застопорились.
– Господа, прошу не волноваться, – обратился капитан к пассажирам. – Холостой выстрел с берега – вежливая просьба остановиться. Такая процедура утверждена международным договором для всех кораблей, проходящих Босфор и Дарданеллы: три выстрела холостых и только четвертый, если судно не подчинилось, боевой.
Все снова подошли к палубному ограждению, рассматривая приближающиеся зеленые берега. Откуда-то сзади послышался звон разбитого стекла, и по палубе разлетелись осколки фужера. А Бранков тем временем усиленно крутил ручку деревянного аппарата, то и дело перебегая с одного борта корабля на другой.