Кровь ниори

Минич Людмила

Из-за раскрытой настежь двери сначала появился необъятный плоский жестяной таз, который старательно обнимали прелестные ручки, а потом Леки, широко раскрыв глаза, уставился на их обладательницу, возникшую вслед за лоханью. Она босиком ступала по шерстистым шкурам, раскинутым на полу, мягко и упруго, словно голубой атай. Ее светло-голубое платье с открытым воротом ничем не отличалось от платья состоятельной горожанки, а вот обязательного чепчика или шапочки на ней не было. Лишь белая атласная лента с вышивкой золоченой нитью охватывала лоб. Светлые золотистые волосы, цветом как спелые зерна пеллита, обвитые вокруг ленты у висков, сзади сплетались в небрежный узел

и струились упругими прядями по спине. Очевидно, ей недоставало времени заняться своей прической.

Леки вздохнул. Да, у нее был слишком высокий лоб, который не скрадывала лента. Да, скулы были широковаты, а темные глаза уж слишком резко выделялись на очень светлой коже. Да, она не была красавицей. Но ее маленькие босые ножки, мелькавшие из-под голубого платья, так восхитительно мягко танцевали по пушистым шкурам, точно обнимая их! Она отчаянно балансировала, изгибая стан, стараясь не расплескать ни капли влаги из неудобного таза на подол, и раз даже замерла, едва шагнув. Узкие сильные кисти напряглись, удерживая неудобную ношу в равновесии. Она сделала два последних шага и присела рядом с ниэдэри, опустив наконец злосчастный таз. Светлые волосы скользнули по спине, одна прядь даже окунулась в воду, и девушка небрежно откинула ее снова за спину, даже не потрудившись вытереть. Капли упали Леки на лицо. Оказалось, это просто влага, чистая теплая вода. Такая же чистая и прозрачная, как и она сама. Легкая, как дуновенье ветра, мягкая, как мех голубого атая. Не похожая ни на что, как мечты Леки.

А между тем девушка и не думала уходить. Оба они, и ниэдэри, и незнакомка, склонились над бывшим королевским лекарем. Аккуратно, переговариваясь на непонятном языке, сняли с него повязку с розоватыми пятнами. Долгонько же они возились! Что-то накладывали поверх раны, затем снимали, потом снова накладывали. Потом Лисс, застыв, водил руками поверх тела раненого, что-то шептал. И вновь то же самое, все сначала. Непослушные глаза Леки все время убегали туда, где ниэдэри и девушка возились со старым лекарем. Первый раз Леки пожалел, Что не так уж серьезно ранен. Даже и не рана, а так, ерунда, плоды его глупой выходки. И она тоже наверняка об этом знает. Он чувствовал, как скулы его снова начинают гореть. Неужто проклятая краска их опять заливать начала? А что, если она сейчас посмотрит и все поймет?

Но ей было совсем не до него. Когда они наконец закончили, то посмотрели друг на друга, и Лисс кивнул девушке. Все сделано. Они собрали свои вещи. Девушка все же окинула взглядом комнатку, приветливо кивнула Леки, увидав, что он не спит, смотрит на нее. Кивнула, точно знакомому… Никакого смущенья, никакого кокетства, никакого интереса. Добрая, славная улыбка, и только. И вышла точно так же, как и вошла.

– Ну что, Нок, – услышал Леки голос Лисса, – потерпишь? Сейчас Има принесет мой состав, ты выпьешь, и скоро все пройдет…

– Сам знаю, – простонал сквозь зубы в ответ Нок Барайм, – утешитель… Да знаю я!

Ниэдэри позволил себе хмыкнуть. Глянул на Леки, вышел. А вот девушка вернулась почти тотчас с широкой красивой чашей тонкой работы. Королевский лекарь отпил немного из нее, и все это время, пока он пил, незнакомка стояла на коленях рядом с ним. Провела бережно ладонью по волосам, откинула пряди, прилипшие ко лбу во время смены повязки. Поцеловала в лоб и легко поднялась на ноги, одним движением. А Леки все глаз от нее не мог оторвать. Она снова заметила его взгляд, улыбнулась в ответ так же, как и раньше: приветливо и не более.

Какова же была его радость, когда она вернулась через некоторое время с другой

чашей, побольше. И подошла уже не к старику, который, конечно же, еще не оправился от лечения Лисса, а к Леки.

– Итэрэи! – сказала она, замерев рядом с его постелью.

Леки не знал, что должен ответить на это.

– Привет тебе! – сказал он на всякий случай. – Я – Леки.

Она качнула головой, видно, принимая его приветствие. Опустилась рядом с ним на колени, осторожно поддерживая чашу тонкими чуткими пальцами почти под самое дно.

– А я – Има, – сказала она, и в ее мягком голосе он уловил ту же летящую плавность, что и в ее движениях, – а это – бульон. Он чудесно укрепит твои силы. Я сама его готовила, – и поднесла чашу к его лицу. – У Лисса свои секреты, а у меня – свои.

Надо ли говорить, что Леки не только выпил все до капли, но и всячески выказал свое восхищение, путаясь в словах от неловкости. Ему хотелось сказать что-нибудь очень приятное и значительное ей, тем более что бульон и в самом деле оказался весьма необычен. Душистый и пряный, он и освежал, и сил добавлял. Сытность отвару придавали какие-то грибы, это Леки сразу угадал, но какие – понять не мог. Все это было так непривычно на его неизбалованный вкус, что найти подходящих слов, чтобы высказать благодарность, он не смог, потому-то и путался, подбирая приличные случаю выраженья на ходу. «Эх, село!» – корил он себя, что позабыл почти все словечки и выраженья тэба Тандоорта. Вот бы сейчас пригодились! Она слушала с улыбкой, не пытаясь прервать поток его сбивчивых излияний, но Леки за ее вежливостью чудилась отрешенность, и это сбивало его еще больше. Не хотелось, чтобы девушка ушла так быстро, но слова закончились, и она снова исчезла, плотно прикрыв за собой маленькую дверь. Леки вздохнул.

– Ты хотел, чтобы Има осталась? – спросил Нок Барайм добродушно.

«Ну вот, пришел уже в себя», – досадливо подумал Леки.

– А что, – сказал он небрежно, – ведь скучно же так вот лежать, без дела. Хоть немножко поболтали бы.

– Так попросил бы ее, – все так же добродушно заметил королевский лекарь, не заметив его недовольства.

– Попросил? Так вот просто? – промямлил Леки. Такое ему даже в голову не пришло.

– А как же? – удивился сосед. – Если желанья нет – она просто откажет, да и пойдет по своим делам. Но ведь твое исцеление сейчас в руках Лисса и в ее ручках тоже. Как же она откажет?

– Неловко как-то, – снова пробормотал Леки.

– Сколько имею дело с людьми, – вздохнул лекарь, – столько они меня и удивляют. Что здесь неловкого? Если дела у нее срочные, то она так и скажет, а если время есть, то почему же его тебе не подарить? Ты же на ее попечении. Глядишь – скорее встанешь. Разговор ведь тоже – часть мастерства ниэдэри. Или ты не заметил?

Леки вспомнились слова Дэйи. Как он тогда говорил?.. «Ненавижу привычку людей выпытывать так… обиняками…» И еще вспомнил: «Если хочешь узнать что-нибудь, то спрашивай прямо». Так он, кажется, говорил. Видно, не один он такой среди ниори.

– А она кто? – спросил Леки. – Помощница Лисса?

– Има – моя дочь, – с гордостью сказал Нок Барайм.

«Вот так спросил прямо…» – У Леки аж все похолодело внутри.

– Она тоже ниэдэри, – продолжал королевский лекарь, как будто Леки не сказал ничего особенного. – А здесь очутилась случайно, когда Тинхэ Дэйи привез нас сюда. Но ей полезно поучиться у Лисса. У меня многому не научишься. – Он вздохнул.

– Ниэдэри – это вроде лекаря? – снова отважился спросить Леки, видя, что Барайм не сердится на него.