Кровь ниори
Шрифт:
Он видел ее четко и ясно. Тот же потрескавшийся, изъеденный временем переплет, та же неудобная, даже неуклюжая застежка. Большое рыжее пятно в нижнем правом углу. Да, и кожа тут совсем разошлась. Дыра стала гораздо больше, чем он помнил. Книгой часто пользовались. Но кому понадобилась книга старой знахарки? Он ломал себе голову и заметил вдруг, что снова перенесся во времени.
Стояла глубокая ночь, и все вещи вокруг утонули в темноте. Леки различал предметы в темноте хорошо, но мелочей не видел, не то что Дэйи. Но теперь его взор будто бы освещал то, на что был направлен. Вот и сейчас, когда он перевел его от книги, она тоже утонула во мраке, а перед ним выступили несколько горшков на полке. Он присмотрелся и понял, что может все разглядеть, если захочет,
Человек подошел к книге, и Леки зачем-то начал обходить его сзади. Незнакомец не поставил светильник, продолжал держать его в ладони. Открыл книгу и посветил на страницу, склонился, внимательно всмотрелся. Леки обошел его, но незнакомец снова выпрямился, голова его ушла в темноту. Леки дальше обошел помост с книгой и встал прямо перед ним. Тот продолжал листать тяжелые страницы. Вновь остановился, склонился, слегка щурясь, шевелил губами, читая знаки. И Леки оторопел. Ровный, хоть и слабый, свет озарил лицо, которое Леки не мог забыть. Это был темноглазый незнакомец из Эгроса, о котором Дэйи наказывал даже и не вспоминать.
И все-таки у него было другое лицо, если приглядеться. Другая, более жесткая, презрительная линия рта. У незнакомца с площади совсем не такая. Он не носил бороды и тогда, и сейчас, поэтому Леки его хорошо разглядел. Нос сгорбился. Волосы вроде стали еще светлее. Странное дело, исчезли заметные морщины на лбу, и теперь он казался моложе. И даже глаза его потеряли свою неистовость, словно в них прикрутили свет. Но это был он! Он, никаких сомнений!
Понятно теперь, почему Дэйи велел ему, Леки, остерегаться! Это очень опасный человек, сказал он, или как там… Пальцы сжались в кулаки. Вот кто погубил Виверру! Ярость затмила его разум, и картина заколебалась. Усилием воли Леки пытался сохранить спокойствие, но оно не держалось в нем более нескольких мгновений. И после отчаянной борьбы с собой Леки сдался, дав волю гневу.
Он вывалился из своего забытья и упал на кровать. Он задыхался, ужасно болели виски, казалось, не только рот, но и весь он полон металлом. Он потянулся за кувшином и жадно, большими глотками, спеша и обливаясь водой, выхлебал все. Удивило не то, как она вся в нем поместилась, а что ему до сих пор хотелось пить. Он саданул кулаком по мягкой кровати, потом нацелился в стену, но вовремя удержал руку, едва коснувшись досок. Рядом спит этот лекарь. Если проснется, от расспросов Леки не уйти. А он не хотел расспросов. Самому нужно было подумать, несмотря на яростную боль в висках.
Мысли путались. Кто этот человек? Зачем ему Виверра понадобилась? И книга ее? И главное, какие дела у него с Дэйи? От этого вопроса Леки бросило в жар. Зачем стражу ниори встречаться с этим негодяем? Леки вспомнил засаду на дороге. Ему оставалось только руками развести. А кто хотел схватить королевского лекаря? Его бедная больная голова не выдерживала всех этих мыслей. Виски пылали, правый глаз подергивался. Даже бок разболелся снова.
Леки постарался успокоиться, ему надо хоть немного поспать. Ему нужно завтра встать во что бы то ни стало! Главное, подумал он, надо расслабляться осторожно. Чтобы опять не понесло. А то снова закружит: одно, второе, третье… И тут его точно обухом ударило: а кто тот, первый? Второе виденье поначалу заслонило первое. Как только Леки увидал Виверру, он совсем позабыл о первом незнакомце из каменной залы. Но ведь он был, он был в этой же зале. И, похоже, ему не поздоровилось. И это тоже, быть может, дело рук того, темноглазого. Но его-то, первого, Леки уж точно никогда не видал, хоть лицо ему не очень хорошо удалось рассмотреть. И Леки, забыв о похвальном намерении заснуть, опять потерялся
Заснул он только к утру, поэтому проснулся поздно. Чувствовал себя измотанным, но бок почти не болел. И когда он попробовал сесть на лежанке, прежняя боль и тошнота не вернулись. Тем не менее Лисс был неумолим. Лежать, сказал он, и Леки ничего не оставалось, как послушаться. Он благоразумно промолчал об увиденном ночью. Лису все равно, Барайм – дело дохлое, только расспросами замучает. Да и просьба была от Дэйи: не рассказывать никому о таинственном незнакомце. Поэтому Леки весь день мучился догадками, с нетерпением ожидая приезда стража, отвечая все время невпопад старому лекарю, так некстати охочему до разговоpa, пока тот не оставил его в покое. Несколько раз нетерпеливо справлялся у Имы и у Лисса, нет ли еще стражей. Дэйи не было. Вдруг все-таки не вернется?
Уж ему-то рассказать это необходимо. Он, видно, даже и не подозревает, кто такой на самом деле этот хитрый незнакомец с Главной Площади. Леки выведет этого темноглазого на чистую воду. А если Дэйи все это знает уже, то пускай сам тогда Леки объяснит, зачем с такими лихими людьми якшается.
К вечеру его возбуждение дошло до такого предела, что он решил: лежать больше невозможно. Попробовал сесть, потом встать. Не так все страшно. Тошноты больше не было, только противная слабость в ногах мешала двигаться. Он оделся не спеша, не слушая увещеваний Нока Барайма. На их голоса пришел ниэдэри, но, вопреки ожиданиям Леки, возмущаться не стал, даже помог выйти из комнатки, провел коридорчиком и дальше, по аккуратной деревянной лестнице вниз. Всюду те же деревянные стены, все просто и удобно, ничего необычного, отметил Леки краем глаза. Но не до того сейчас, недосуг разглядывать этот уютный домишко. Если ему нельзя выходить наружу, он не пойдет, заверил он ниэдэри, который словно боялся, что Леки может убежать. Он вот тут посидит, внизу.
Его слова были прерваны стуком в дверь. Лисс снял засов, даже не спросив, кто пожаловал. Нет, ко всем этим штучкам Леки еще не привык.
Дэйи, или, как его называли здесь, Иллири Дэйи, переступил порог, откидывая на ходу капюшон. Кивнул Леки, совсем не удивившись, как будто и ожидал его тут встретить.
– Итэрэи! – сказал он Лиссу.
Они подняли вверх руки, раскрыв ладони. Похожий жест Леки уже видел на площади в Эгросе, и это заставило его вздрогнуть.
– Позови Инхио, – сказал Дэйи целителю, – скорее. Надо собираться как можно быстрее. Нужно уходить отсюда затемно, до утра.
– А Нок как же? У нас даже повозки нет сейчас, надо в деревне искать.
Страж непримиримо повел головой.
– Понесете! – только и сказал.
Ниэдэри подозрительно нахмурился.
– Понесете? Не так-то это просто. И далеко ли они его унесут?
– Ты тоже уходишь, Лисс.
Ниэдэри посуровел.
– Все так плохо?
– Еще хуже. – Страж был немногословен, как всегда.
– И нельзя подождать даже до утра?
– В Балоку идет отряд, – спокойно сообщил страж, располагаясь на скамье, – к ночи будет там. Вряд ли они полезут сюда в лес ночью, да еще после целого дня пути. Станут в Балоке. Так что схватят вас утром. В лесу и так полно людей, что приглядывают за твоим подворьем. Потому они и не опасаются, что вы исчезнете ночью.
– Соглядатаи? Они еще там? – спросил целитель.
– Пока там.
Лисс удалился, шепча что-то себе под нос.
Леки наконец смог кивнуть Дэйи еще раз. Смущенный после своей выходки в лесу, из-за которой стражу тоже пострадать довелось, он не знал, с чего начать.
– Хорошо, что на ногах уже. – Дэйи, как всегда, был необыкновенно заботлив. – Сесть на коня сможешь? Что Лисс говорит?
Его сухость вывела Леки из ступора. Теперь можно и не виниться.
– Если надо, сяду, – сказал он твердо.