Кровь отверженных

Слотер Карин

Лена поискала нужное слово и, не найдя его, заявила:

– Я не стану говорить с ним по душам, хорошо? Он странный. Я ему не доверяю.

– Почему?

– Не доверяю, и все, – ответила она. – Интуитивно.

– Но ты не думаешь, что это его работа?

Она пожала плечами, изыскивая способ пойти на попятную. Как бы объяснить Джеффри, что главная причина ее недоверия к Дейву Файну кроется в том, что он – проповедник? В этом отношении Джеффри не умнее Хэнка. Неужели нельзя понять: как ей, изнасилованной религиозным

маньяком, захочется говорить об этом с проповедником?

– Не знаю, может, он на это и способен, – сказала она.

Ложь, кажется, примирила ее с Джеффри.

– Хорошо. Только возьми с собой Фрэнка.

– Обязательно.

– Это не допрос. Просто мы пытаемся выяснить, что ему об этом известно. Не дави на него.

– Знаю.

– Поговори еще с кем-нибудь, – сказал он. – Это условие, Лена. Я позволил тебе так рано вернуться на работу, потому что ты пообещала поговорить с кем-нибудь о том, что произошло.

– Да, – кивнула она. – Обязательно поговорю.

Он смотрел на нее, пытаясь понять, что у нее на уме.

Она сменила тему:

– Как она? Я о вашей матери.

– Спасибо, ничего, – ответил он. – А ты как себя чувствуешь?

– Нормально, – с подчеркнутым спокойствием произнесла она.

– Этот разговор с Сарой…

– Все в порядке, – прервала она таким тоном, что будь на его месте Хэнк, то он бы тут же заткнулся.

Джеффри, разумеется, не был Хэнком Нортоном. Он не отступил:

– Ты уверена?

– Да.

И для убедительности она спросила о Саре:

– Почему во время интервью доктор Линтон удивилась, когда мать упомянула Лэйси Паттерсон?

– Она тоже была пациенткой Сары в клинике, – сказал ей Джеффри, затем почти самому себе сказал: – Ты ведь знаешь, как Сара относится к своим пациентам.

Лена не знала, молча посмотрела в папку с делом. На наклейке было выведено имя Марка Паттерсона, на первом листе указаны основные сведения, в том числе и адрес.

– Они живут в Морнингсайде? – спросила она, имея в виду неблагополучный район Мэдисона.

– Думаю, это – стоянка жилых автоприцепов. Вроде бы там над вывеской зеленый навес.

– «Кудзу-Армс», – сказала Лена.

За последние месяцы ее с Брэдом вызывали в «Кудзу» несколько раз. Чем жарче пекло, тем злее нравы.

– Что там, в его деле? – спросил Джеффри.

Лена зашуршала страницами.

– В десятилетнем возрасте два мелких правонарушения, оба в «Кудзу-Армс». Недавно он сильно избил сестру. Вызвал нас его отец. Когда мы приехали, предъявлять обвинение они не стали.

Лена остановилась.

– «Мы» – это Дикон и Перси, – пояснила она, назвав имена полицейских, – а не мы с Брэдом.

Джеффри почесал подбородок, что-то обдумывая.

– Я даже не помню, когда это произошло.

– Сразу после Дня благодарения, – сказала Лена. – В следующий раз – в декабре, ближе к Рождеству.

Снова Дикон и Перси, и снова вызов поступил от отца, причем он просил прислать именно их.

Она быстро посмотрела составленный Диконом отчет.

– На этот раз обвинение было выдвинуто. Марка на два дня лишили свободы. С ним провели коррекционные занятия. – Лена хмыкнула. – Его наставником был Бадди Конфорд.

– Бадди не так уж плох, – вступился Джеффри.

Лена закрыла дело и обратила на Джеффри недоуменный взгляд.

– Это – продажный человек. Наркоманов и убийц он отпускает обратно на улицу.

– Он делает свою работу, как и все мы.

– Он уничтожает нашу работу, – убежденно сказала Лена.

Джеффри покачал головой.

– Он будет говорить с тобой о деле Уивер, – заметил он. – О выстреле.

Лена хмыкнула.

– Он что же, работает на Дотти Уивер?

– Он работает на город. Думаю, что делает это из уважения к мэру. – Джеффри пожал плечами. – Во всяком случае, следствие поручено ему. Расскажешь ему, что произошло.

– Это был вынужденный выстрел, – убежденно сказала Лена.

Если она и верила сейчас во что-то наверняка, так в то, что у Джеффри не было другого выбора.

– Билл скажет то же самое, – прибавила она.

Джеффри молчал. Казалось, он оставил эту тему, но, когда через несколько минут он остановил автомобиль у обочины, Лена испытала чувство дежа вю: ее желудок сжался при воспоминании об утренней поездке с Хэнком и о том, как она тогда осрамилась. Только бы не произошло того же сейчас. С Джеффри она может чувствовать себя сильнее, потому что он смотрел на нее не так, как Хэнк. Для Хэнка Лена до сих пор была девочкой-подростком.

– Между нами… – сказал Джеффри и замолчал. Подождал, когда она посмотрит ему в глаза и повторил: – Между нами…

– Да, – кивнула Лена.

Ей не понравился его серьезный тон, и она подумала, что он скажет что-то о Саре.

К ее удивлению, он сказал:

– Этот выстрел.

Она кивнула, ожидая продолжения.

– В Уивер, – уточнил он.

Она видела, как он расстроен. Впервые поняла сравнение: читать мысли другого человека. В его глазах она видела боль. Этого она никогда не предполагала в таком человеке, как Джеффри Толливер.

– Скажи мне правду, – он почти умолял, – ты была там. Ты все видела.

– Да, – согласилась она, чувствуя, как нужна ему правда.

– Скажи, – еще более проникновенно произнес он.

Лена в полной мере ощутила его отчаяние. Джеффри очень нуждался в ее ответе. Джеффри Толливер, человек, видевший ее приколоченной к полу гвоздями, обнаженной, истекающей кровью. Ему от нее, такой униженной, сейчас что-то надо было услышать.

На долю мгновения Лена насладилась своей властью.

– Да, – сказала она, хотя и не слишком уверенно.