Кровь, слава и любовь

Бенцони Жюльетта

На этот раз целью путешествия стала Святая Земля. В Иерусалиме принцесса, охваченная мистическим пылом, решила основать рыцарский орден, «Орден Святой Каролины». Для протестантки намерение неслыханное. Но она довершила дело, увенчав Пергами титулом Великого Магистра и назначив юного Вилли Остина «Рыцарем Гроба Господня».

Слухи обо всех безумствах, о поражающих умы крайностях в поведении принцессы, разумеется, долетели до Англии. Это было дополнительное оправдание постоянно дремлющего в сердце «Джорджи» гнева. Его жена, потому что она ведь оставалась его женой, хотел он того или не хотел, буквально выставляла его на посмешище. И он не

мог не увидеть в ее поступках заранее обдуманного мщения. И в самом деле, где бы ни оказывалась Каролина, она, не колеблясь, действовала весьма рискованно. В Базеле, куда она отправилась немного времени спустя, чтобы подкрепить подорванное в путешествиях на знойный Восток здоровье, однажды летним вечером ее увидели в открытом экипаже, с головой, накрытой… половинкой тыквы! Она утверждала, что это единственный головной убор, способный спасти ее от палящего солнца… Если бы только регент осмелился, он охотно послал бы по следам Каролины наемных убийц, чтобы наконец освободиться окончательно от этой надоевшей ему женщины, которая обращала его титул и его имя в объекты для всеобщих насмешек.

Но вскоре этот трагический фарс закончился сам собой. В один прекрасный день безумства принцессы прекратились. Она не просто успокоилась и стала вести себя с подобающим ее положению достоинством, но впала в прострацию. Комедия была отыграна. Ее сценарий позволял предположить, что Каролина и впрямь действовала с определенным умыслом: опорочить своего мужа, бросая тень на собственную репутацию. Теперь начиналась драма. В ноябре 1817 года в замке Ричмонд во время родов скончалась дочь Каролины. Новорожденную девочку тоже не удалось спасти. К тому времени Шарлотта была замужем меньше года.

Горе ее супруга не описать словами. В течение всей своей жизни Леопольд хранил воспоминание об очаровательной принцессе, которую он так сильно любил. Даже тогда, когда много лет спустя он стал королем Бельгии и супругом кроткой Луизы Орлеанской, он тосковал о первой жене. Не меньшим было и горе матери. Тем, кто пытался выразить ей свои соболезнования, она отвечала:

– Если бы мое сердце уже не было разбито, оно бы разбилось сейчас.

Это было признание. Признание в двойной жизни, которую она вела, признание в проглоченных обидах и унижениях, признание в том, что за карнавальной маской в течение долгих лет она скрывала перенесенные ею страдания. И больше в доме женщины, ставшей теперь только скорбящей матерью, не слышались ни песни, ни радостный смех.

Она так страдала, что никто не решился сказать ей о новом оскорблении, которое нанес несчастной ее супруг: из официального уведомления о внезапной смерти принцессы Шарлотты было вычеркнуто имя Каролины, имя матери!..

Впрочем, в то время, как вся Англия вместе с принцем Леопольдом оплакивала молодую принцессу Шарлотту, регент был озабочен совершенно другими делами. Его не оставляла мысль о том, как бы поскорее избавиться от жены. Ни всенародное горе, ни политические события не могли отвлечь его от этой навязчивой идеи. Стремясь к ее осуществлению, он поручил своему послу в Милане собрать возможно большее количество доказательств неверности своей законной супруги, чтобы начать процедуру развода. В распоряжение дипломата, перед которым была поставлена столь благородная цель, Георг предоставил сумму в тридцать тысяч фунтов стерлингов!

Все было организовано наилучшим образом: в посольстве сразу же принялись искать осведомителей среди ближайшего окружения принцессы. Естественно, в первых

рядах таких добровольных информаторов должно было оказаться семейство Пергами. Так и случилось. Из дома Каролины потекли потоки грязных кухонных сплетен и гнусной клеветы. Всю информацию тщательно складывали в зеленый мешок. Такие обычно использовались для судебных процессов. Когда попадалась благоприятная для Каролины информация и собранные свидетельства говорили о том, что принцесса не виновна в «преступлениях», которые ей инкриминировали, доклад клали в сторонку… как можно дальше от пресловутого зеленого мешка!

Спустя два года после смерти принцессы Шарлотты старый король Георг III, в 1820 году, отдал Создателю свою безумную и столь поглощенную музыкой душу. Из регента «Джорджи» превратился в короля Англии Георга IV.

– Теперь я королева! – заявила Каролина консулу Англии в Ливорно, который принес ей извеcтие. – Мне пора возвращаться в Лондон…

– Не знаю, – пробормотал консул, явно пришедший в замешательство от столь энергичного заявления. – Не знаю, будет ли возвращение… Вашего Величества (он с трудом произнес эти простые слова) вполне уместно…

– Хотите сказать, что оно нежелательно для моего супруга? Но, дорогой мой консул, это для меня не новость! Черт побери, я прекрасно знаю, что муж не хочет меня видеть! Но это место отныне принадлежит мне по праву!

– Но… Но ведь король приказал уже вычеркнуть имя Вашего Величества из текста молитв, обычно произносящихся при богослужениях, совершаемых в честь королевской семьи, мадам, – вздохнул консул, – я умоляю Ваше Величество подумать! Одному господу известно, на какие крайности может пойти король, если он узнает…

– Хватит об этом, сударь! – не дала ему договорить Каролина, поглядев на консула сверху вниз. – Все ваши доводы нелепы. Пусть даже мне потом отрубят голову, но я вернусь в Лондон! Я – королева Англии!

Но одного только намерения, пусть даже такого решительного, было мало. Требовалось разрешение на въезд. Естественно, Георг IV немедленно отдал приказ не выдавать английской королеве разрешения под любым предлогом. Консул попытался обойти препятствие, выдав пресловутый документ на имя «королевы Каролины», а не «Каролины, королевы Англии».

Таким образом, все было улажено, и Каролина могла начать сборы в дорогу. Она уезжала, оставляя семейство Пергами в Италии. Она проехала через Францию, направляясь к Кале, но в Дижоне ее нагнал посланец Георга IV. Сообщение о том, что жена выехала в Лондон, повергло короля в уныние, как всегда, обильно приправленное гневом. Он был готов на любые соглашения, лишь бы она не приезжала. Человек, настигший королеву в Бургундии, предложил ей пенсион в 75 000 фунтов стерлингов по поручению короля в обмен на отказ от прав на трон. Принято было это предложение именно так, как и следовало ожидать.

– Что скажет народ Англии, если его королева позволит купить себя, как публичную девку? – возмутилась королева. – Передайте вашему хозяину, что я намерена вернуться домой!

В Кале, разумеется, не оказалось никакого военного корабля, на котором бы, в соответствии с протоколом, должна была бы путешествовать королева. Но Каролина никогда не обращала внимания на подобные мелочи. Она без колебаний поднялась на борт почтового корабля регулярной линии под названием «Принц Леопольд». Ей было особенно приятно взойти на судно, чье название напоминало о любимой дочери и о человеке, который когда-то поклялся «любить и защищать» ее.