Кровь среди лета
Шрифт:
Ребекка посмотрела на прибитый к воротам почтовый ящик и тут заметила красный «форд эскорт», въезжающий во двор по гравийной дорожке.
Когда машина остановилась, Ребекка вздрогнула, словно по ее телу пробежал электрический разряд. Из автомобиля вышла инспектор криминальной полиции Анна-Мария Мелла. Они познакомились, когда Ребекка выступала в качестве адвоката Санны Страндгорд. Это Анна-Мария и ее коллега Свен-Эрик Стольнакке спасли ей жизнь той ночью.
Тогда Анна-Мария была беременна и походила на куб на ножках. Теперь она заметно постройнела, хотя оставалась такой же широкоплечей и крепкой на вид, несмотря на небольшой рост.
— Здравствуйте! — приветствовала Ребекку Анна-Мария и замолчала, вопросительно глядя на нее.
— Я… — начала Ребекка, собираясь с мыслями. — Я встречалась с местными священниками в качестве представителя нашего бюро… и вот возникло одно дело… и поскольку я все равно оказалась здесь…
Она оборвала предложение и кивнула в сторону дома.
— Это имеет какое-нибудь отношение… — попыталась спросить Анна-Мария.
Но Ребекка перебила ее.
— Нет, я даже ничего не знала об этом… А кто родился? — Ребекка смущенно улыбнулась.
— Мальчик. Не успела я выйти из декретного отпуска, как меня привлекли к работе.
Ребекка кивнула, а потом посмотрела в безоблачное небо. Связка ключей оттягивала карман.
«Что со мной? — спрашивала себя Ребекка. — Я не больна. Я совершенно здорова. Только голова немного не в порядке и делать ничего не хочется. И говорить тоже. Мне нечего ей сказать».
— Все-таки странная штука — жизнь, — продолжала Анна-Мария. — Сначала Виктор Страндгорд, потом Мильдред Нильссон.
Ребекка снова кивнула, и Анна-Мария улыбнулась. Казалось, молчание Ребекки до сих пор не было ей в тягость, но сейчас она ждала ответа.
— Что вы обо всем этом думаете? — наконец выдавила из себя Ребекка. — Может, какой-нибудь псих, собиравший вырезки из газет со статьями об убийстве Виктора, сам решил наконец сделать что-нибудь в этом духе?
— Не исключено.
Анна-Мария смотрела на сосну. Ей послышался шорох, вероятно, где-то на дереве прыгала белка. Однако зверька нигде не было видно. Он мог спрятаться по другую сторону ствола или в кроне и теперь щелкал там шишками и шелестел ветками.
Вполне возможно, что какого-нибудь психа вдохновило убийство Виктора Страндгорда. Но преступник и Мильдред как будто знали друг друга. Он правильно рассчитал время, когда у нее закончится служба и она выйдет на берег к своей лодке. И она не сопротивлялась. Но зачем он повесил ее? Совсем как в Средние века, когда головы казненных насаживали на колья, чтоб другим неповадно было.
— Как поживаете? — спросила Анна-Мария.
Ребекка ответила, что все хорошо. Конечно, первое время ей приходилось тяжело, но ей помогли.
— Отлично! — ответила Анна-Мария.
Она смотрела на Ребекку и думала о том, каково ей пришлось той ночью, когда полицейские нашли ее в избушке в Йиека-ярви. Сама Анна-Мария туда не поехала: у нее как раз начались схватки. Но ночами ей часто снился мчавшийся во мраке сквозь метель снегоход, на котором лежала истекающая кровью Ребекка. Его вела Анна-Мария, которая постоянно боялась во что-нибудь врезаться и поэтому ехала очень быстро. А потом машина вдруг останавливалась. Двигатель громко тарахтел, но не мог сдвинуть ее с места. И тут Анна-Мария просыпалась и смотрела на Густава, спавшего между нею и Робертом. Мальчик лежал на спине, широко раскинув руки, как обычно спят маленькие дети. Он был в полной безопасности. «У нас все хорошо», — успокаивала себя Анна-Мария.
«Однако не так уж все хорошо», — думала она сейчас.
— И уже возвращаетесь в Стокгольм? — спросила она Ребекку.
— Нет, решила взять небольшой отпуск.
— Вы живете в бабушкином доме в Курравааре?
— Нет-нет. Нашла комнату здесь, в поселке.
— И не были в Курравааре?
— Нет.
Анна-Мария вопросительно посмотрела на Ребекку.
— Может, хотите, чтобы я составила вам компанию?
Ребекка поблагодарила и отказалась. Она объяснила Анне-Марии, что до сих пор у нее просто не было времени заехать в бабушкин дом.
— Вы спасли тех детей, — сказала Анна-Мария, когда они прощались.
Ребекка кивнула. «Хотя это мало меня утешает», — подумала она.
— Что сталось с ними? — спросила она Анну-Марию. — Я заявила в социальную службу, что с ними жестоко обращались.
— То расследование так и закончилось ничем. Семья переехала в город.
Ребекка вспомнила девочек, Сару и Лову, прокашлялась и постаралась сосредоточиться на чем-нибудь другом.
— Это оказалось слишком дорого для коммуны, — продолжала Анна-Мария. — Расследование стоит денег, а взять детей под опеку — больших денег. Передать дело в высшие инстанции тоже дорого. В интересах детей было бы перевести весь этот аппарат в ведение государства, но коммуне выгодно как можно скорее избавиться от проблемы. И вот получается, что я вывожу детей из зоны военных действий общей площадью пятьдесят два квадратных метра, а потом коммуна покупает этой семье жилье в Эркелльюнге. Черт знает что!
Инспектор Мелла замолчала. Казалось, весь этот монолог она произнесла только затем, чтоб хоть немного отвлечь Ребекку от тяжелых воспоминаний.
Когда Ребекка направлялась в сторону кафе на окраине поселка, Анна-Мария долго глядела ей вслед. Внезапно ей захотелось увидеть своих детей. Роберт остался дома с Густавом. Анна-Мария представила себе голову малыша, покрытую мягкими волосками, маленькие, но сильные руки, обнимающие ее за шею.
Она вздохнула и распрямила спину. Солнце играло в пожелтевшей осенней траве. По другую сторону дороги в сосняке по-прежнему резвились белки. Анна-Мария улыбнулась. Никогда еще она не заезжала так далеко. Сейчас ей предстоял разговор с Эриком Нильссоном, мужем Мильдред; потом дорога домой.
А Ребекка Мартинссон тем временем подходила к своему летнему домику. За ее спиной шелестели деревья. «Иди ко мне, — шептал лес. — Углубись в мои владения, им нет конца».
Она представила себе изящные сосны цвета меди и ели, чьи стволы, облепленные черными лишайниками, выглядят будто обожженные. Ребекке послышалось, как стучит по дереву дятел; как скрипит под ногами мох; как шумит в кронах ветер, словно водопад. Она вспомнила, как трещат ветки на звериных тропах, усыпанных мягкой хвоей.
Ребекка все шла и шла. Поначалу мысли в голове напоминали клубок пряжи. Ветки царапали ей лицо, касались волос и постепенно, одну за другой, выдергивали из клубка ниточки, которые застревали на деревьях или уносились ветром. И так голова опустела.
Она вдыхала болотные запахи, ее ноги вязли во мху, а тело стало липким от пота. Вперед, к горному склону! Туда, где дует свежий ветер, где карабкаются по склону огненно-красные кусты карликовой березы. Опуститься на землю и залечь в ожидании снега.