Кровь за кровь
Шрифт:
«Вот я и в камере!» — с ужасом подумал Виктор, и сразу пришли мысли об университете, о том, что меньше месяца осталось до начала занятий. На него нашли отупение и апатия. Высоко под потолком тускло мерцала лампочка, усиливая безысходную тоску. Стены были исписаны надписями, которые не только несли некую информацию, но и просто откровенный мат — в прозе и стихах.
— Марина!
Он кинулся к дверям и начал громко стучать.
— Чего тебе? — грубо спросил молодой сержант.
— Мне необходимо поговорить с капитаном! — проговорил Виктор, стараясь быть убедительным.
— Хорошо, доложу! — Дверь захлопнулась.
Несколько минут тишины, показавшиеся вечностью…
Но вот дверь распахнулась,
— Слушаю вас!
— Товарищ капитан, очень вас прошу: сообщите жене, что я здесь, а то она… в положении и будет волноваться! Очень вас прошу! И пусть поесть захватит, ведь у вас, наверное, не кормят?
— Такой молодой и уже ребеночка ждете? — удивился капитан, потом немного подумал, и, вероятно, симпатия к этому молодому парню взяла верх: — Хорошо, говори телефон…
Не прошло и часа, как Марина примчалась в отделение и Виктор услышал ее звонкий голосочек.
— Я к своему мужу! Быстровский его фамилия!
— Маришенька, я здесь! — не вытерпел Виктор. Потом он слышал ее голос, но ничего невозможно было разобрать, так как она зашла к капитану за перегородку и в чем-то убеждала его, а он громко отвечал сакраментальное: «Не положено!» Потом ненадолго все стихло, и снова дверь распахнулась, и Виктор увидел капитана, а за ним еле виднелась милая Марина с каким-то узелком в руках. Ее глаза были полны слез и неотрывно смотрели на Виктора. Капитан внимательно проверил все продукты, которые принесла Марина, и сказал:
— У вас есть пятнадцать минут. Хоть и нарушаю, ну да ладно, пронесет! — Он махнул рукой и отошел в сторону Марина бросилась к Виктору на шею.
— Что случилось, Вит? Почему тебя арестовали? — говорила она сквозь слезы.
— Я и сам толком не знаю… Дело отправили на доследование, а новый прокурор взял меня под стражу до суда.
— О деле не говорить, — устало сказал капитан.
— Извините, не будем, — пообещал Виктор. — Не плачь, милая, тебе вредно! Прошу тебя! Мы же были готовы к этому, — тихо говорил Виктор, успокаивая Марину.
— Я все время надеялась, что мое предвидение ошиблось! Ну почему так, почему так несправедливо! Боже мой, Витюша! Любимый мой! — Ее руки старались обхватить его тело, словно защищая от беды.
— Ну не надо, милая, не надо! — говорил Виктор скорее машинально, так как сам держался из последних сил. — Возьми себя в руки, крепись, прошу тебя! Я люблю тебя! Люблю!..
Вскоре заглянул капитан, поморщился от жалости, глядя на их страстное желание остаться вместе, но потом проговорил виновато и глядя в сторону:
— Извините меня, но больше не могу!
Марина крепко поцеловала Виктора в губы и неожиданно, прекратив всхлипывать, твердо сказала:
— Ты, Виктор, держись, вот увидишь: все будет хорошо! Верь мне! Я знаю это точно… А вообще, что бы ни случилось, у тебя есть Я! Я — твоя жена! — Она вновь прижалась к нему, обхватила его голову руками и несколько секунд смотрела ему в глаза не мигая, словно фотографируя, словно вглядываясь и запоминая каждую его черточку… Затем быстро поцеловала в губы и, бросив капитану «спасибо», вышла из камеры, не оборачиваясь…
Захлопнулась дверь за Мариной. Виктор стоял, смотрел не мигая, будто ожидая, что дверь сейчас распахнется и прекратится эта страшная и непонятная шутка. Все казалось ему трагически нелепым сном, который превратился неожиданно в реальность. Он никак не мог поверить, что все происходит именно с ним и это испытание ему придется пройти до конца. Только что Марина была здесь, и он мог спокойно обнять, притронуться к ней, а сейчас? Сейчас он был один в маленькой, неуютной камере и ничего не мог поделать, чтобы что-то изменить. Час простоял Виктор перед дверью и не заметил… Неожиданно он почувствовал
Вскоре послышался шум открываемой двери.
— Руки за спину! Выходи.
Его вывели из отделения и впихнули в крытую машину, прозванную в народе «черным вороном». Тусклый свет маленькой лампочки с трудом освещал «салон» этого автомобиля. Виктор пригляделся, и ему удалось рассмотреть несколько человек, которые угрюмо молчали и никак не реагировали на то, что Виктор решительно протиснулся и сел между ними… Ехали недолго, и вскоре, когда машина остановилась, назвали фамилию Виктора. Его ввели в здание, оказавшееся, как выяснилось позднее, просто отделением милиции. После формальных вопросов, касающихся личности, Виктора вновь обыскали и втолкнули в камеру, которая отличалась от предыдущей тем, что была еще меньше, а половина пространства была приподнята, образовывая своеобразный деревянный лежак, напоминающий сцену. Сцену, на которой уже валялось девять человек. Судя по виду, а также поведению, некоторые были старожилами этой камеры и находились в ней несколько дней. На приветствие Виктора никто не ответил, кроме одного пожилого мужчины, который сразу же спросил Виктора о куреве, но, узнав, что тот не курит, тут же потерял к Виктору всякий интерес и начал курить «сигаретку» из газеты с махоркой. Воздух в камере был тяжелый и спертый от пота немытых тел и дешевой махорки, и Виктор подумал о предыдущей камере с симпатией. Появление нового человека привлекло внимание: посыпались различные вопросы, на которые Виктор с трудом успевал отвечать… Кто, что, откуда, почему, статья? Затем пришли к единодушному решению, что у Виктора «все нормально» и более «трешки» он не получит… Виктора это весьма встревожило, но он понял, что это мало кого волнует, и постарался скрыть свои эмоции. Правда, один авторитетный сокамерник высказался, что можно схлопотать и выше, если «распустить губы» и не позаботиться о хорошем адвокате… Виктор приуныл и отвечал односложно. Вскоре, исчерпав любопытство, новые соседи потеряли к Виктору всякий интерес и оставили его в покое. И только пожилой мужчина, ответивший на приветствие Виктора (назвав свое имя — Жора), продолжал беседу:
— Вижу, ты по первой ходке?
— В каком смысле? — не понял Виктор.
— Впервые взяли?
— Впервые…
— Так вот, браток, придешь в тюремную камеру — ни на что не «подписывайся»… — И тут же пояснил, увидев непонимающий взгляд Виктора: — Короче, станут тебя «прописывать» в камере: предлагать играть во что-нибудь, пугать и так далее, а ты не поддавайся, а то мигом заклюют, и у параши спать будешь, понял? Это последнее дело… Да, я вижу, ты парень вроде со смыслом и не из слабаков, хоть и интеллигент! В общем, больше смотри, слушай и помалкивай.
Послышался лязг открываемой двери.
— Ну вот, сейчас тебя «на машинке печатать» заставят, — проговорил Жора, но не успел объяснить, что это означает, так как Виктора действительно вызвали из камеры.
— Руки назад! Вперед! — скомандовал сержант и повел Виктора в небольшую комнатку, где какой-то молодой парень, одетый в черный халат, смазал Виктору пальцы и ладонь правой руки и приложил их на специальный бланк. После этого Виктору предложили вымыть руки и вернули назад в камеру. Теперь он понял, что такое «печатать на машинке»… Новая обстановка настолько отвлекла Виктора, что он забыл про голод и про узелок, который принесла ему Марина. Ближе к ночи, когда Виктор успел уже изрядно помять свои бока о деревянные нары, его и еще троих вызвали из камеры. Жора также оказался среди них.