Кровь, золото и помидоры
Шрифт:
— Да уж, пойду договариваться о носильщиках, — я покачал головой, — как-то это оказалось слишком много, даже для меня.
Военачальник покачал головой и перекрестил меня, когда я переоделся в доспехи и отправился к городу. Там было испугались, что я нарушу слово, но когда узнали, что я лишь прошу носильщиков, которые отнесут всё в мой постоянный лагерь, тут же обрадовались и дали требуемое, поскольку я их заверил, что мало того, что ухожу, так ещё и рабов верну им сразу, как только те освободятся, мне они были без надобности. Не прошло и полчаса, как мне выделили требуемое количество, вместе с носилками, а также воинов охранения, чтобы за ними присматривали и привели потом назад, так что уже через полчаса мы тронулись в обратный путь.
Глава 33
12
День рождения, привычно для меня, прошёл в дороге, только сеньор Бароцци и офицеры, зная о нём, а также моё нежелание чтобы об этом дне помнили, старательно делали вид, что первое августа просто обычный день. Лишь устроили вечером в дороге, пышный ужин, который конечно же ну никак не был связан с праздником, просто им так захотелось. Погрозив им кулаком, я тем не менее не стал отказываться и мы неплохо попировали, пустившись в путь, только в обед следующего дня. Туземка, которая отказывалась со мной разговаривать, всё время лишь хмурилась или кланялась, сидя на коленях, когда я проходил мимо, так что я решил поучить её смирению, и согнав с паланкина, заставил идти пешком рядом, вручив ещё и опахало, для того, чтобы она не просто так бездельничала. Уже через четыре часа, она свалилась от бессилия с дороги и её потащили на себе рабы, но зато вечером, она подползла ко мне на коленях и елейным тоном поинтересовалась, желает ли чего великий халач уинике. Я ответил, что конечно же желает и отправил её помогать на кухню к солдатам. Всю оставшуюся дорогу до Экаба, она всё так же шла пешком, а вечерами занималась самой чёрной работой, которую я только мог для неё найти. Воспитание через труд, оказалось чрезвычайно эффективным, так как она по вечерам, ложась спать на циновку на полу рядом с нашим шатром с сеньором Бароцци, тихо просила богов, чтобы они не были так жестоки к ней. Боги понятное дело были глухи к её мольбам, но зато мои просьбы отныне выполнялись моментально, без лишних вопросов и мыслей.
Прибыв в Экаб, я завёл её в постоянный дом сеньора Бароцци, где полностью раздел, и только она обрадовалась, что я наконец сменил гнев на милость, и готов воспользоваться ею, как женщиной, она даже легла в такую знакомую мне позу, что пришлось её огорчить и под слёзы и тихие завывания, снять все драгоценности и обрезать волосы. Парикмахер был из меня откровенно плохой, так что я обкорнал её как бог на душу положит. Симбионт пытался вмешаться в процесс, чтобы было ровнее, но я отказался и дал разгуляться своим рукам, хорошо если десятый раз в жизни, державшие местные корявые ножницы. Вручив зарёванной девушке мешочек с её платьем и вещами, я переодел её в мужской костюм и дождавшись ночи, всего с двумя матросами отвёл её к лодке, чтобы лично доставить на корабль.
— Всё юнг набираете себе из местного контингента? — хитро улыбнулся, разбуженный мной сеньор Джакопо, когда принёс от квартирмейстера, по моей просьбе, один комплект одежды для юнги. Я не хотел посвящать многих в свои тайны, а ему я по крайней мере немного доверял.
— У вас острый глаз сеньор Джакопо, — я покачал головой, — приучаю так сказать их к культуре мореплавания.
Он рассмеялся и узнав, что мне ничего больше не нужно, ушёл досыпать, а я снова выгнав Карло за дверь, ввёл в каюту новую постоялицу. Сонные девушки, увидев меня, тут же скатились с кровати, попадав голыми на пол.
— Господин вернулся! — они радостно посмотрели на меня, и недовольно, на нового «юнгу».
— Это Ин Наишь, — представил я её им, — не драться, не шалить, слушаться Карло. Если он только пожалуется на ваше плохое поведение, прикажу дать плетей. Ясно?
Обе, уже наученные горьким опытом, тут же закивали, но всё ещё злобно посматривали на вновь прибывшую, которая всё ещё не могла отойти оттого, что есть ещё двое местных в моих закромах.
— Знакомьтесь, развлекайтесь, мне пора, — простился я с ними и вышел к Карло.
— Судя по тем взглядам, что обе сестры кидают на новенькую, склок не миновать, — обратился я к внимательно слушающему меня офицеру, — так что разнимай, если нужно всыпь плетей. Если что более серьёзное, сам не лезь, пошли за мной.
— Всё сделаю сеньор Витале, — поклонился он, и вдруг смутился.
— Да Карло?
— А можно меня сменить сеньор Витале? — попросился он, — надо мной уже посмеиваются корабельные офицеры, называют любителем юнг.
— Служба, не всегда может проходить под градом стрел и страхом для жизни, — нахмурился я, менять я его точно не собирался, поскольку по мнению сеньора Джакопо, Карло был идеальным хранителем секретов, поскольку даже с офицерами корабля не разговаривал, чтобы случайно не проболтаться.
— Так что Карло, отставить нытьё. Пока это твой крест и ты должен достойно его нести, — погрозил я ему пальцем, — а время расставит всё по местам.
— Слушаюсь сеньор Витале, — он был недоволен моим ответом, но перечить не мог.
— Выше нос, — я покачал головой, — каждый должен быть на своём месте. Я считаю, что ты сейчас на своём, но если хочешь, я могу передумать.
Он тяжело вздохнул, подумал и нехотя ответил.
— Нет сеньор Витале, если вы доверили мне этот пост, я буду нести его, хоть мне он и не по душе.
— Молодец, — я снова удивился его порядочности и хорошему воспитанию, хоть он и не был дворянином.
«Его надо взять на заметку, — думал я, уходя к лодке, — хорошие люди, к тому же преданные, мне очень нужны».
26 августа 1201 года от Р.Х., г. Экаб, полуостров Юкатан
Пару недель после нашего возвращения из города Ушмаль, мы все были заняты. Кто грузил принесённое золото на корабль, удивляясь его количеству, кто заготавливал солонину и рыбу, а кто проверял бочки и наполнял их свежей пресной водой из карстовой воронки, рядом с городом. Все были заняты делом, поскольку знали о моём приказе — готовиться к отплытию. Я собирался плыть в торговый город, поскольку не продал не единого товара, будучи у майя, лишь дарил или давал в качестве образцов. Так что надеялся освободить трюмы в Шикаланго. Туземцы на нас не нападали, даже не показывались поблизости, и мне было не очень интересно почему, главное нас не трогали. Я тоже не сидел без дела, поскольку обучался у девушек тому языку, на котором разговаривала высшая каста. Инна, как я перековеркал её имя, с удовольствием мне всё показывала и рассказывала, поскольку как более старшая лучше им владела, а две сестры тем временем едва не шипя от злости, смотрели, как она дотрагивается до меня, якобы поправляя перо в написании символов, а также старается быть нужной, полезной и нежной. Карло уже не раз жаловался мне на то, что эти трое не уживаются и постоянно оскорбляют друг друга, даже пытались раз подраться. Он успел предотвратить это и как я и приказывал, всыпал всем трём без разбирательств, по пять плетей. Первые дни этого хватало, но затем они снова принялись за скандалы. Бедного парня это утомляло, но он честно продолжал нести свою службу.
Я же, чтобы не отдавать кому-то больше внимания, дал зато сёстрам возможность меня помыть, они были так счастливы делать это простое действие, всё время показывая языки, кусающей губы от этого зрелища Ин Наишь, что ещё долго, они пытались продлить совместное купание, кутая и вытирая меня различными полотенцами. Я видел все эти женские склоки и был доволен, конкуренция — это всегда хорошо, особенно когда ты сам, предмет этой конкурентной борьбы.
— Сеньор Витале, — в комнату сначала постучал, и услышав «можно», заглянул смущённый Карло, — там гонец с берега, говорит пара десятков местных пришла. Безоружные. Всё время повторяют, он очень коряво повторил фразу, которую я с трудом понял.
— Халач уинике Витале.
— Так что сеньор Бароцци велел звать вас.
— Одеваюсь, — я отогнал девушек и сам быстро оделся.
— Не ссориться, а то точно высеку лично. Я вам не добрячок Карло, — пригрозил я им, перед тем как выйти. Все трое, упав на колени, провожали меня за порог, словно между ними ничего и не было, но стоило только мне закрыть за собой дверь и приложить ухо, как я моментально услышал, что-то похожее на кошачье шипение.
Хмыкнув, я заторопился на берег. Сеньор Бароцци был прав, возле лагеря, не пересекая первую оборонительную линию и правда стояло около сотни майя, которые раз в определённый период, произносили моё имя. Так что когда появился я, они тут же попадали на колени. Обведя их взглядом, я понял, что передо мной представители простых крестьянских общин: отсутствие дорогостоящих татуировок и минимум краски, на которую также нужны были деньги.