Кровь. Царство химер
Шрифт:
Но укрытия не было.
Со страшным грохотом мина взорвалась, разбросав их во все стороны. Горячая волна ударила в лицо Томасу, отчего он на мгновение задохнулся.
Генерала снесло с лошади. Он вскочил на ноги и уставился на последствия взрыва. По меньшей мере, полсотни солдат погибли. Уцелевшие почти все были ранены. Невредимыми остались лишь несколько человек.
— А теперь слушайте! — крикнул Томас. — Вы все еще сомневаетесь, что при помощи этого оружия мы обрушим на вас скалы?
Генерал не дрогнул. Трусость в Орде
Тогда он поднял рог и протрубил.
— Что ж, взгляните еще раз! Но для вас он будет последним. Коль не отступите, погибнете сегодня все до единого.
Фейерверк вновь начался с дальнего конца каньона, только теперь с южной стороны. Вся надежда была на то, что получится еще хотя бы один взрыв. Еще одно слабое место в разломе, еще один тлеющий мешок с порохом…
— Бабах!
Часть скалы начала падать.
— Бабах! Бабах!
Еще два взрыва! Внезапно откололась почти треть скалы и полетела на отчаянно вопивших Паршивых. Огромный каменный пласт, способный накрыть разом тысячу человек, ударился о землю, медленно отскочил и повалился на солдат. Земля содрогнулась. Упал еще кусок скалы. Пыль завесила небеса. В ужасе ржали, вставая на дыбы, лошади.
Страха Паршивые не ведали, но и самоубийцами не были. Паническое бегство началось за несколько секунд до того, как генерал отдал приказ отступать.
Ошарашенный Томас молча наблюдал за бегущим, подобно откатывающейся морской волне, вражеским войском. Под обломками скалы погибли тысячи солдат. А может, и десятки тысяч. Но главной победой был страх, который отныне поселился в их сердцах.
Его собственные воины опасливо толпились на краю Северной скалы. Вернее, того, что от нее осталось.
И смотрели вниз так же ошарашено, как он сам. Пора было добивать Паршивых стрелами — их как раз подвезли, но Лесные Стражники об этом словно забыли.
Через несколько минут остатки Орды исчезли в пустыне. Как велел их обычай, Паршивые, отступая, добивали раненых.
Пищи шакалам и грифам в этом каньоне теперь хватило бы на год.
Томас одиноко восседал там на своем скакуне, шокированный размерами опустошения, произведенного им во вражеском стане. В стане врагов Элиона.
Все его войско собралось наверху — семь тысяч человек, считая и тех, кто прибыл ночью. И вослед бегущей Орде понеслась победная песнь:
— Элион! Элион! Элион!
Но вскоре зазвучала другая. Другое имя, распеваемое все громче, разнеслось над рядами воинов с запада на восток, пока не заполнило весь каньон:
— Хантер! Хантер! Хантер!
Томас медленно развернул коня. Пора было возвращаться домой.
8
Кризис —
В этот раз он заставил некоторых представителей вашингтонской элиты забыть о политических разногласиях и подчиниться президенту, потребовавшему немедленной встречи.
Вирус, судя по всему, не был ни демократом, ни республиканцем.
Именно по этой-то причине Томас и сидел тут, в заднем ряду, чувствуя себя неуютно в обществе ведущих руководителей — не потому, что сам таковым не был, а потому, что его опыт руководства слишком уж отличался от их. Сила духа и физическая мощь — это не политические интриги. А именно интриги здесь главенствовали — в этом он не сомневался.
Он разглядывал собранных президентом в конференц-зале Западного крыла мужчин и женщин — всего двадцать три человека. Перелетев Атлантику, в Вашингтон Томас из-за смены часовых поясов прибыл только в полдень. Здесь Мертон Гейне его покинул, заверив, что вскоре к нему обратятся с вопросами. Пока же на его собственные вопросы будет отвечать ассистент Мертона, Боб Стентон. Боб устроился по одну сторону от него, Кара — по другую.
Чудно как-то с Карой… Старше он ее сейчас или по-прежнему младше? Тело осталось двадцатипятилетним, что да, то да. А разум? Она-то на него сейчас смотрела скорее как на старшего брата. И пока он рассказывал, какую победу одержал благодаря пороху, слушала его с почти благоговейным выражением лица.
— Задерживаются, — сказал Боб. — Пора бы начинать.
Мысли Томаса вернулись к ущелью Наталга. Там он был признанным лидером, закаленным в боях военачальником, которого боялась Орда и любили подчиненные. Мужем и отцом двоих детей.
Пятнадцать лет вполне удачного командования. Хотя, конечно же, и ошибки случались — о них ему вечно поминал Уильям.
В ушах еще звучала хвалебная песнь. Хантер, Хантер, Хантер!
А здесь он кто? Двадцатипятилетний мальчишка, чудак, сны какие-то потусторонние видит. Вырос на Филиппинах… Родители развелись, мать страдает маниакальной депрессией… Колледж не закончил, связался с воровской шайкой… Да уж. Есть с чего умом тронуться и начать бредовые сны видеть. Но раз президент Роберт Блэр хочет, чтобы он их видел, значит, надо продолжать. С президентами не спорят.
На сцену поднялся высокий седой мужчина с крючковатым носом, уселся за уставленный микрофонами стол. Вслед за ним места заняли еще трое. Затем вошел президент Роберт Блэр, направился к центральному стулу. Все это напоминало пресс-конференцию.
— Слева — Рон Крит, начальник штабов вооруженных сил, — объяснил Боб. — Далее — Грэхем Майерс, министр обороны. Фила Гранта из ЦРУ вы знаете. А это — Барбара Кингсли, министр здравоохранения.
Томас кивнул. Сплошь шишки. В переднем ряду виднелись смутно знакомые лица. Тоже члены кабинета. Сенаторы. Конгрессмены. Глава ФБР.