Кровь. Надежда. Эгоизм
Шрифт:
— Ай молодец! Можешь ведь, когда захочешь! Дай, что ли, пару кровопийц в знак благодарности прихлопну, раз ты такой щедрый сегодня на ответы и помощь!
— Убей комара…
***
Проснувшись, я не просто знал абстрактное направление движения, а чувствовал, куда именно мне нужно двигаться.
Привал был окончен, мы бодро двинулись в путь, подгоняемые зимним ветром и холодком, и до самого вечера не сбавляли темпа. Завтра ранним утром мы отправимся в дорогу и к обеду должны оказаться на месте, где твари держат в плену моих друзей. В этот вечер мы не тренировались, ведь завтра нужно быть
На рассвете мы тщательно проверили снаряжение и, набив брюхо до татарского спасибо, ибо обед сегодня не предусмотрен, двинулись к цели.
Я на Буром в сопровождении двух пеших арбалетчиков ехал в головном дозоре. Я чувствовал, что мы уже близко к логову врага. Сердце предательски часто застучало, подогреваемое адреналином в предвкушении битвы. Косолапый чувствовал мой страх и тоже занервничал. Это полноценные химеры не ощущают ни боли, ни страха и полностью подконтрольны хозяину в любой ситуации. У меня же вышло… В общем, что получилось, то и получилось, главное, что током меня не лупит — уже хорошо.
Мазь Марона, кстати, проявила себя великолепно! Я понятия не имею, как вообще это возможно, но похоже, что каким-то чудом она не то восстанавливала нервные клетки, не то новые на ней росли, будто на дрожжах, но факт в том, что руку свою я ощущал и контролировал уже немного лучше. Глядишь, если так и дальше пойдёт, то из калеки обратно в нормально человека превращусь!
Неожиданно грёзы мои прервал треск веток. Нас атаковали!
— К бою! — закричал я, одновременно с этим выхватывая посох из седельной сумки.
Первым в бой вступил Бурый, одним лишь взмахом громадной лапы прижав исчадие к земле и переломав ему кости. Сопровождавшие меня в головном дозоре воины тоже времени даром не теряли — выпустили по болту в приближавшуюся тварь, не убив её, но поубавив той прыти. Ещё две бежали в мою сторону и уже согнули ноги, готовясь к прыжку, в котором хотели сбить меня с медведя или просто проткнуть насквозь. Ни тот, ни другой вариант меня не устраивали, и фаербол помог мне отстоять мою точку зрения на происходящее. Взорвавшись прямо меж двух тварей, он знатно опалил им бока и отбросил в стороны. Бурый подскочил к раненым арахнидам и ловкими для такой туши движениями отправил их не то к духам, не то к праотцам, а может и вовсе к Первояйцу. Не знаю, какая у тварей религия и есть ли она вообще.
Покончив с нападавшими, мы отправились в сторону основного отряда. Вопреки нехорошим предчувствиям, здесь всё было достаточно неплохо: бойцы сумели организовать строй и вполне успешно оборонялись от опасных существ, несмотря на то что врагов было около тридцати.
Не замедляя хода, я направил медведя прямиком на нападавших, сам при этом уже вливал энергию в конструкт, готовясь отправить во врага очередной фаербол. Заклинание вышло удачным, и опалённое исчадие упало на землю.
Я вошёл во вкус и раскидывал огненные шары направо и налево, будто заправский факир, пока не опустела искра; медведь рвал тварей зубами и сбивал лапами, бойцы разряжали во врага свои арбалеты. Через считанные минуты бой был окончен.
Мы победили! Но какой ценой… Тыловой дозор, в котором шли пятеро бойцов, был полностью уничтожен. И хотя я, да и остальные понимали, что это целиком и полностью их собственная вина —
А ещё четырнадцать бойцов из основного отряда оказались ранены. Немного подумав, я принял решение отправить раненых на одной из двух телег обоза обратно в Чивуак в сопровождении десятка пеших бойцов.
Таким образом нас осталось семьдесят, а ведь мы ещё даже не добрались до улья тварей.
Я выпил флакон со снадобьем, изготовленным Мароном, в состав которого входил истолчённый маннит. Убойная штука — я буквально ощущал, как восстанавливается мой запас магической энергии. Через пару десятин буду, как новенький. Жаль, правда, что больше двух флаконов в сутки употреблять нельзя, иначе по словам моего друга возникнут побочные эффекты, но какие именно, он не уточнил.
Перевязав легко раненых и отправив в Чивуак тяжёлых и убитых, мы продолжили свой путь. Через две десятины лес резко закончился, и мы выехали на мрачного вида поляну, трава на которой была вытоптана, ни одно живое существо не стрекотало, не каркало и даже не гавкало, а в воздухе витал тяжёлый кисловатый запах. Но всё это имело лишь второстепенное значение, ведь посреди поляны было разбросано огромное множество валунов, камней и комьев земли, в центре же было уродливое сооружение, состоящее из нагромождённых валунов, глины и поваленных деревьев.
Среди нагромождения всего чётко прорисовывались огромные входы и выходы, внутри которых можно было разглядеть шевеление тел тварей.
— Вот и пришли, — сказал я, скорее сам для себя, нежели к кому-то конкретно обращаясь.
Однако, ехавший в этот раз рядом со мной в головном дозоре Марон решил ответить:
— Похоже, что нас ждёт прекрасная добыча!
Последнее время этот знахарь, не единожды меня выручавший, всё больше меня пугал.
— Ты о потрохах тварей?
— О них самых! Мои запасы тают на глазах. А здесь… Целая кладезь ценных материалов… Можно будет поэкспериментировать, проверить новые рецепты… — мечтательно протянул он.
— Как думаешь, мы выживем? — решил я спустить друга на землю.
— Не знаю, Саян, но думаю, что мы обязаны это сделать. Не только ради наших друзей, если они ещё, конечно, живы и находятся внутри этого гигантского муравейника, и не только ради тех, кого мы оставили в Чивуаке, но и…
Повисло минутное молчание. Марон будто бы не знал, как закончить свою речь. И я решил ему немного помочь:
— Ради потрохов?
Знахарь, улыбнувшись, посмотрел на меня и подтвердил:
— Да. Ради науки!
Я хмыкнул, окинул взглядом своё войско. Похоже, что мы первые в этом мире, кто осмелился ступить на территорию членистоногого врага. Многие из нас не вернутся домой. Если вообще вернётся хоть кто-то. Но рефлексировать буду позже, когда дома завернусь в плед и обниму Мелисанду, а пока нужно дать задания воинам.
Я велел войску выстроиться в пять шеренг, в каждой из которых было по четырнадцать бойцов. Каждый при этом был вооружён изготовленным к стрельбе арбалетом. Мы медленно приближались к циклопическому муравейнику, готовые в любой момент начать стрельбу.