Кровавая любовь
Шрифт:
Свежая кровь, пропитавшая подушку, простыни, матрас, ковер. Мне даже не нужно много времени, чтобы понять, чья это кровь.
Ленор.
— Нет, — хриплю я, падая на колени, провожу руками по матрасу, все еще чувствуя влагу. Так много крови, слишком много.
Что я наделал?
Что я с ней сделал?
Чувствую, как шестеренки в мозгу начинают ломаться, провода рвутся, все выходит из строя. Запрокидываю голову и кричу во всю мощь своих легких. Долгий, оглушительный, гортанный крик вырывается из нутра, разрывает горло, наполняет комнату, пока не трескаются все стекла,
Воспоминания возвращаются, все сразу. Я трахал ее, она кончала… Сказала, что любит меня. Со слезами на глазах. Я чувствовал все ее эмоции, как будто они исходили откуда-то изнутри, мое сердце расширялось, было готово разорваться, и тогда я понял, что не контролирую себя.
Я никогда не контролировал себя.
Уже тогда, приведя Ленор в свой дом, понял, что потерял все столетия тщательно и скрупулезно оберегаемого контроля. Оно исчезло в одно мгновение, когда она остановила на мне свой взгляд. Я наблюдал, как та росла, любопытно задаваясь вопросом, какой станет. Но когда она появилась в моей жизни, произошло то, чего я не ожидал. Мы стали близки. И поэтому надо было держать ее на расстоянии всеми возможными способами, потому что потеря всего того контроля, который поддерживал во мне здравомыслие и жизнь, означала, что я больше не буду тем вампиром, как раньше.
Зверь воспользовался этим прошлой ночью.
Мои эмоции были слишком сильны, вырвались из запертой коробки, подпитываемые любовью к ней, той самой любовью, которая, как я знал, попытается уничтожить ее. Любовью, против которой боролся с самого начала.
Я знал, что происходит, чувствовал перемены глубоко внутри, нарастание тьмы, гнева и голода, но подавлял ее.
Надо было бежать.
Я сказал Ленор бежать.
Она не послушалась.
Ленор слишком упряма, или, может быть, слишком сильно любит меня, или, может быть, все сразу, но в любом случае она не сбежала.
Осталась со зверем.
Думала, что сможет приручить его.
Думала, что сможет полюбить.
Но зверь ее не любит.
Ее любовь сводит его с ума.
Сводит с ума.
Я ускользнул в темноту, на задний план, но контролировал все, не желая причинять ей вреда. Но мне не хватило самообладания перестать трахать ее, с хвостом и всем прочим, не смог. Хотелось узнать, как далеко она позволит этому зайти, как далеко я позволю этому зайти. Жаждал ее как ничто другое, даже в своей самой мерзкой форме. Хотел трахнуть ее, как животное, подарить удовольствие, о котором она и не догадывалась.
Не знаю, получилось ли.
Память начинает барахлить.
Затем все пустеет.
Нет, становится красным.
Как кровь, которая повсюду.
Кровь моей любимой.
Внутри все разрывается.
Открываю рот и снова реву, звук сотрясает мои кости, сотрясает комнату, а затем я чувствую запах Аметист и слышу ее позади себя.
—
Я качаю головой, не в силах сосредоточиться, заговорить.
Кровь, так много крови.
Я убил ее?
Где она?
— Солон, — снова зовет меня Аметист, и я чувствую ее руку на своем плече. — Почему ты голый? Где Ленор? Боже мой, здесь так много крови…
Я могу только смотреть.
Если я убил ее…
Если причинил ей боль…
— Давай, вставай, — говорит Аметист, просовывая руку мне под мышку, пытаясь поднять на ноги, но я повисаю мертвым грузом.
— Что, черт возьми, произошло? — гремит голос Вульфа, а затем он оказывается в комнате и хватает меня, с легкостью поднимая. Но я не могу перестать смотреть на кровь, пока каждая структура внутри меня медленно рушится, появляются трещины в фундаменте моей сущности.
— Солон? — говорит он, держа меня за плечи и вглядываясь в глаза. — Что случилось?
— Нужна одежда, — говорит Аметист и исчезает в ванной. — У тебя нет халата?
Рассеянно киваю, пока Вульф впивается ногтями в мою кожу, чтобы привлечь мое внимание. Я медленно встречаюсь с ним взглядом, ужас притупляет мои чувства.
— Солон. Скажи, что произошло. Чья это кровь? Где Ленор?
Я сглатываю. У меня такое чувство, будто в горле застрял кирпич.
— Не знаю. Я проснулся и увидел это. Я не… — закрываю глаза, пытаясь глубоко вдохнуть.
— Я не смогла найти твой халат, — слышу голос Аметист, хотя я уверен, что он висит в ванной. — Брюки. Тебе нужны какие-нибудь брюки. Я найду.
Слышу шум выдвижных ящиков, и все это звучит как будто издалека. Я задаюсь вопросом, может, все это нереально? Может быть, это ночной кошмар. Может, у меня галлюцинации.
— Ты превратился, — говорит Вульф. Делает долгий выдох, и я практически слышу его разочарование. — И не помнишь.
Я киваю. Мои губы словно наждачная бумага.
— Я сказал Ленор бежать. Она этого не сделала. Дальше не помню. Вульф, — я смотрю на него, — здесь слишком много крови.
Его брови хмурятся, когда он смотрит на бойню.
— Она может исцеляться, верно? — спрашивает Аметист, подходя с парой черных шелковых пижамных штанов, и сует их мне в руки. Ее улыбка натянута, голос полон ложной надежды, потому что не хочет верить в альтернативу.
Я на мгновение бросаю взгляд на Вульфа, прежде чем снова посмотреть на нее.
— Мы не знаем, что может убить Ленор, а что нет. Тут… тут много крови. Слишком много крови даже для вампира.
— Тогда куда она делась? — спрашивает Аметист. — Почему не позвала на помощь?
— Невозможно кричать с разорванным горлом, — говорю ей. — Я мог разорвать ее на куски.
Она вздрагивает от резкости моих слов, но мне нужно быть прямолинейным. Я монстр до мозга костей. И сделал это с ее подругой, со своей любимой.
— Она права, — говорит Вульф, обходя кровать, проводя пальцами по крови и нюхая ее. — Если бы рана была смертельной, тело Ленор было бы здесь. Его нет. Она ушла. Но не проходила через дом, я бы учуял ее запах. Остался бы след. Как же она вышла из комнаты?