Кровавая Земля
Шрифт:
– Велите им поторопиться!
– прокричал он вслед полковнику и развернулся в сторону полей по ту сторону реки, где сражение приобрело такую необъяснимую ярость. Прибыло донесение о том, что продвижение сдерживают окопавшиеся войска, но Макклелан не был даже уверен, что его армия штурмует это скрытое препятствие. Он ничего подобного не приказывал. Он хотел ударить с севера и, смяв фланг врага, напасть на мятежников с юга, а потом довершить славную победу в центре, но каким-то образом армия северян оказалась втянутой в центр задолго до того, как сокрушила фланги врага. И не просто втянутой, но, судя по клубившемуся над полями белому дыму, в центре шла самая жестокая схватка.
Жестокая, потому что мятежники находились на заглубленной в полях дороге, и с ее бровки превратили поле с только что посеянной озимой пшеницей в поле мертвецов. Тысячи солдат смешались в беспорядке, перебравшись через реку, и шли в сторону этой бойни, бригада за бригадой, пока огонь мятежников рвал их ряды. Один батальон северян потерпел поражение еще даже до того, как увидел мятежников, не говоря уже о том, чтобы успеть дотянуться до винтовок, потому что пока он маршировал мимо разбросанных фермерских строений, снаряд мятежников разорвался в рядах солдат, и оттуда как из улья вылетели пули, словно рассерженные насекомые впиваясь в ближайшие цели. Солдаты разбежались в полном беспорядке, пока всё новые снаряды слепо приземлялись на паникующую толпу. Вступили в сражение пушки северян, метая снаряды над головой собственной пехоты в мятежников у дороги, а из-за реки тяжелые орудия Паррота стреляли по тылу мятежников, чтобы разрушить фургоны, которые подвозили защитникам дороги боеприпасы.
Время близилось к обеду. На кухне фермы Праев повара готовили для генерала легкие холодные закуски, пока телеграфисты посылали сообщения в Вашингтон.
"Мы ведем самое ожесточенное сражение этой войны, - сообщал Макклелан, - может, и в истории. До сих пор всё идет хорошо, но мы деремся с превосходящими силами. Срочно присылайте войска".
Двадцать тысяч человек в резерве Макклелана, которые принесли бы победу, пошли он их через реку к церкви данкеров, играли на лугу в "подковки". Некоторые писали письма, некоторые спали. Для них это был сонный жаркий день вдалеке от крови и вони солдат, которые дрались и умирали по ту сторону реки.
А в это время на юге, еще далеко на юге, Легкая дивизия мятежников двигалась в сторону пушек.
***
Старбак пригнулся за деревьями. Пот градом стекал по лицу и залеплял глаза. Оставшиеся от Желтоногих солдаты вернулись в лес у церкви данкеров, и, очевидно, янки тоже подтянули к маленькому строению новые силы, потому что когда застрельщики Поттера побежали вперед, их поприветствовал залп винтовок, уложивший одного и заставивший остальных найти укрытие. Пули северян засвистели в ветвях, когда церковь начали атаковать новые батальоны мятежников. Старбаку это сражение за церковь казалось чем-то вроде личного поединка, который был мало связан со звучавшей на юге стрельбой. Если схватка и имела какой-то план, то он давно перестал его понимать, напротив, она превратилась в серию отчаянных, кровавых и случайных столкновений, которые вспыхивали и затихали без какого-либо смысла.
Новая схватка за церковь тоже обещала стать кровавой, потому что пока Старбак выжидал в лесу, янки привезли две пушки и сняли их с передков прямо за главной дорогой, идущей из церкви данкеров. Лошадей увели, а канониры уже заряжали орудия, но вместо того, чтобы открыть огонь, командир расчета побежал к церкви. Он явно хотел поучить указания. Ближайшая пушка стояла не далее чем в сотне ярдов, и Старбак понял, что единственного заряда картечи будет достаточно, чтобы уничтожить остатки его батальона.
Тогда его осенило, но он так устал и вымотался, что ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что идея может сработать, а потом еще несколько секунд, пока он решал, есть ли у него силы, чтобы ее осуществить. Он испытывал искушение предпринимать как можно меньше усилий. Его солдаты дрались, как никто от них не ожидал, и никто теперь не стал бы их обвинять, если они предоставят умирать и сражаться другим. Но Старбак не мог сопротивляться такому искушению. Он повернулся и увидел присевшего рядом со своим псом Люцифера.
– Мне нужны здесь все офицеры кроме мистера Поттера, - сказал он мальчишке.
Тот устремился через кусты, а Старбак повернулся обратно, разглядывая ближайшую пушку. Это было орудие Наполеона - французская пушка, рабочая лошадка обеих армий. Ее расширяющееся дуло могло заряжаться двенадцатифунтовыми круглыми ядрами, картечью, снарядами и шрапнелью, но пехота больше всего боялась картечи. Может, орудие Наполеона и не обладало достаточным радиусом стрельбы и мощью большой нарезной пушки, но его гладкое дуло регулярно изрыгало картечь, в то время как большие нарезные орудия выстреливали градом свинца по какой-то странной траектории, и иногда пули благополучно пролетали над головами. Наполеон, когда дело касалось пехоты, был огромным дробовиком на массивных колесах.
Канониры янки расслабились, не зная о присутствии вражеской пехоты. На стоящем с открытой крышкой зарядного ящика передке висел выцветший звездно-полосатый флаг. Канонир в одной рубашке подтаскивал боеприпасы и складывал их возле пушки, а другой прислонился к дулу и чистил ножом ногти. Время от времени он бросал взгляд через правое плечо на восток, словно ожидая увидеть подкрепление, но там были лишь лошади расчета, щипавшие на пастбище окровавленную траву в сотне ярдов от пушки. Спустя какое-то время он зевнул, сложил нож и стал обмахивать лицо шляпой.
К Старбаку присоединились Деннисон и Пил. Это были все его оставшиеся капитаны, не считая Поттера. После сражения, подумал Старбак, нужно будет произвести повышения, но это может подождать. Сейчас он сообщил эти двоим, чего от них хочет, оборвал их жалобы и отослал обратно. Минуту спустя похудевшие роты подошли к краю леса, где Старбак скрыл их в тени и густом кустарнике. Он шел позади шеренги, объясняя, чего от них ждет.
– Не стреляйте, пока не выстрелит пушка, - сказал он, - и убейте канониров. А потом идите в атаку. Один выстрел, и в штыковую, не останавливайтесь, чтобы перезарядить.
В голосе Старбака слышалось возбуждение, которое передалось солдатам, а те, несмотря на усталость, ему улыбнулись.
– Говорят, что от нас нет проку, ребята, - сказал им Старбак, - говорят, что мы Желтоногие. Что ж, давайте подарим армии пушку. Может, и парочку. Помните, только один залп, не стреляйте, пока не выстрелит пушка, и бросайтесь вперед, как будто в расчете одни голые шлюхи.
– Вот бы они там были, - произнес кто-то.
За спиной Старбака внезапно хрустнула ветка, он обернулся и увидел пьяного полковника Мейтленда, который где-то отыскал свою лошадь и теперь ехал с саблей наголо в сторону батальона Старбака.