Кроваво-красная дорога
Шрифт:
* * *
Джек крепил ремнями седельный вьюк на спине коня. Когда он уносил ноги из города Надежды, ему удалось расжитца большим белым жеребцом - он зовет его Аяксом* - у которого оказался дурной нрав и при каждом удобном случае он то и дело норовил кого-нибудь укусить.
Он смотрит туда, где Эмми рисует круги грязной палкой. Ее голова опущена вниз, как увядший цветок.
— Ты и впрямь собираешься оставить ее? — спрашивает он.
— Конечно, — говорю я.
Я проношу уздечку Гермеса у него над головой, и чутка затягиваю у его рта.
— Она же еще ребенок. Это слишком опасно. Как бы то ни было, она будет только задерживать нас.
Джек знает, почему я должна добратца до Полей Свободы еще до наступления летнева дня солнцестояния, насколько это важно. В последнюю ночь нашего пребывания в лагере, я всё ему рассказала. Рассказала всё, что знала сама со слов Хелен. Он выслушал меня, не перебивая, только хмыкнул несколько раз.
— Лью не только твой брат, он и ее брат тоже, — говорит он. — Тебе не кажется, што она имеет такое же право идти на его поиски, как и ты?
— Нет, не кажетца, — огрызаюсь я. — Да и не твоего ума это дело. Маив пообещала присмотреть за ней, так оно и будет.
— Если ты так говоришь.
— Да, говорю.
Джек засовывает пальцы в рот и свистит. Эмми подымает голову. Он подзывает ее снова и она бежит.
— Твоя сестра не хочет, штобы ты шла с нами, — говорит он. — Она говорит, што ты нас задерживаешь.
— Джек! — говорю я.
— Я не задержу вас! — говорит Эмми. — Я хорошая наездница. Я проехала на Нудде весь путь от Мерси сама и потом я преодолела на нем весь путь через пустыню, штобы найти Сабу. Мы напугали ее до смерти.
— Да ну? Неужели? — Джек подымает бровь.
— Дело не только в этом, — говорю я Эмми. — Все может стать опасным. Я не хочу, штобы с тобой что-то случилось.
— Я смогу позаботитца о себе, — говорит Эмми. — Я умею дратца.
— Нет не умеешь, — возражаю я.
— А вот и умею!
— Вот. — Джек вытаскивает иза пояса свою рогатку. — Вон видишь, ветка трясетца, где колокольчик? — Он указывает на один из мерцающих дисков, Ястребы развешивают из на деревьях, чтобы там не устраивали себе насест грачи. — Поглядим, сможешь ли попасть в яблочко?
— Да ладно, Джек, — говорю я, - это пустая трата времени. Она в жизни никогда не стреляла.
— Не обращай на неё внимания, — говорит он Эм. Его руки у неё на плечах. — Пробуй.
— Хорошо. — Эмми вынимает иза спины, из за пазухи своих штанов рогатку. — У меня своя.
— С каких это пор ты обзавелась рогаткой? — спрашиваю я. — Эй, а ну погоди... это ж моя.
— Не твоя, — говорит она. — Она принадлежит Лью.
— Ну хорошо. Но я думала, што Пинчи всё отобрали у тебя.
— Это они не отобрали, — говорит Эм. — Я стырила её, когда они не видели и спрятала её в своем тайнике. Я сохраню её для Лью. Я отдам ему, когда увижу его.
— Ну разве это не по-сестрински. Как прелестно, — говорит Джек. — Эмми, какая ж ты заботливая, всё-таки. А теперь, давай, посмотрим твою попытку, как ты поразишь мишень.
Она поднимает рогатку и прицеливаетца. Она поражает диск прямо в его чертов центр.
Она сияет.
Глазам своим не верю. Эмми выстрелила так, будто только и делал, што тренировалась стрелять всю свою жизнь.
— У нее наметанный глаз, — говорит Джек мне. — Закрой рот, а то муха влетит.
— Где ты научилась этому? — спрашиваю я.
Она пожимает плечами.
— Я наблюдала за вами с Лью. Потом я практиковалась и практиковалось, пока у меня не начало получатца.
— Я этова не знала, — говорю я. — Почему ты не рассказала мне?
— Тебе никогда не нравилось, когда я разговаривала с тобой, — говорит она. — Ты всегда говорила мне заткнутца и убератца.
— Да не в жизнь! — говорю я.
Но мои щеки пылают, потому што мы обе знаем, што она говорит правду. Это звучит так ужасно, когда она произносит это, што у меня никогда не было на неё времени, но она права. Но у меня не было на неё времени, когда я была с Лью. Когда мы были вместе, он был единственный, кто мне нужен. С самого нашего дня рождения.
— Итак, давайте посмотрим, — говорит Джек. — Она умеет ездить, стрелять и у нее есть мужество. Я што-то упустил?
— Ты упустил, што ей девять лет, — говорю я.
— Он такой же мой брат, как и твой, — говорит Эмми.
— Отлично подмечено, — говорит Джек. — И она проявила достаточно сестринской любви, чтобы сохранить его рогатку.
Они смотрят на меня.
— Нет, — говорю я, глядя на них. — Нет, нет, нет!
Они ничего не говорят. Просто продолжают смотреть на меня.
— Не смотрите на меня так! — вздыхаю я. — Ох, черт. Хорошо, ты можешь пойти. Но ты должна будешь слушатца меня и тебе лучше не дать мне пожалеть об этом, если же это произойдет, Эмми, будут проблемы и не будет права на ошибку.
Я разговариваю сама с собой. В ту же секунду, когда она слышит слово «пойти», Эмми начинает вопить и пожимать руки Джеку, а затем она обнимает меня и смотрит на меня сияющими глазами. Я никогда раньше не видела ее такой счастливой и взволнованной.
— Я не подведу тебя!
Она удирает и подпрыгивает всю дорогу к ночлежке, при этом крича.
— Эпона! Эй, Эпона! Знаешь, што?
Я обращаюсь к Джеку.
— Если с ней што-то случитца, — говорю я. — Я знаю, кого винить в этом.
Он хватает меня за руку. Его глаза жестоки как камень, холодны как серое зимнее небо. Его рука теплая. Кожа грубая. Мурашки побежали по моей руке.
— Тебе не одурачить меня, — говорит он.
— Правда што ли?
— Да, — говорит он. — Я вижу это по твоим глазам. Все о чем ты беспокоишься это твой драгоценный братец.