Кроваво-красная дорога
Шрифт:
Мы сидим с минуту молча, а потом я говорю,
— Знаешь, Маив, когда Викар Пинч увидел мою тату новолуния, он выглядел так будто перед ним явился сам призрак.
— Што ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, што не думаю, что он впервые видел подобную тату.
— В любом случае, откуда она у тебя взялась? — спрашивает Маив. — Я никогда раньше не видела ничего подобного.
— Это всё Па, — разъясняю я. — Он сделал татуировки мне и Лью. Близнецам, родившимся средь зимы.
— Думаеш, вот где он видел уже такую? Ну Лью?
— Уверена в этом. А где бы еще?
— Ну, Пинч уже на том свете, так што это уже не важно. Теперь-то они не будут торопитца, ну знаешь... с жертвоприношением.
— А вот я бы не была бы так уверена. Когда они выяснят, што сталось с их Королем, у них наверное крыша съедет и они постараютца непременно што-нибудь для него сделать. Он не будет в безопасности, пока будет находитца там. Я должна идти за ним.
Я встаю.
— Э, нет. — Она тоже встает и кладет мне руки на предплечья. — Ты не в том состоянии. Да ты только взгляни на себя. Тебе нужно отдохнуть и поесть. Мы должны осмотреть синяки и ссадины. Эпона хорошо тебя отделал на Арене.
— Это всё пустяки, — говорю я.
— А вот и не пустяки. Ты не знаешь, что тебя ждет впереди. Ты должна быть сильной.
— Оставь меня в покое, — говорю я. Но я знаю, што она права. Я устала, как собака и у меня болит все тело.
— Да ладно, Саба, — говорит она. — Я же не враг тебе, я твой друг.
— Мой друг, — повторяю я.
— Вот именно. Ты такая же как я. Борец за жизнь.
— Я просто упрямая, — говорю я.
— Мне жаль, што я должна об этом говорить, — говорит она, — но как твой друг я имею право спросить... Когда ты в последний раз мылась?
Я понимаю, што не могу вспомнить.
— Не припомню, — говорю я. — Думаю, недавно.
— А я думаю, што давненько, — говорит она. Она проходит мимо меня, по тропинке углубляясь в лес. — У меня для тебя есть сюрприз, — говорит она. — Сюда.
Мы вышли из темноты деревьев на яркий солнечный свет, который слепил глаза. Мы останавливаемся на узком шельфе голой скалы, вздымающейся в воздух. Прямо напротив нас, ревет вода, сбегая с гор. Она ревом несетца вниз и ударяетца о скалы, а затем впадает в глубокое озеро у подножья гор, воде которого танцуют и искрятца солнечные зайчики.
Маив исчезает за скалой.
Я смотрю на водопад. Чистый. Прозрачный.
— Ты идешь или нет? — кричит Маив. Ее голос отдается эхом от стен каньона.
Я следую за ней, когда она прокладывает себе путь к подножью гор. Я уже и забыла, когда плавала последний раз. Мы с Лью когда-то плавали в Серебряном озере, когда были еще совсем клопышней. Еще до того, как озеро обмелело и высохло, и всё пошло не так.
Я всего лишь разок нырну в эту прохладную воду. Всего лишь разок. Это поможет прояснить мысли. И тогда я буду способна соображать.
Маив спрыгивает на большой плоский камень, лежавший на берегу водоема. Она быстро стягивает с себя одежду и остаетца в чем мать родила. Золотая веснушчатая кожа, длинные ноги, спутанная грива медных волос. Она с разбегу прыгает и летит, а потом исчезает в толще воды. Потом её голова появляетца на поверхности, а на губах играет широкая улыбка.
— Это просто фантастика! — кричит она.
Я понимаю, што никогда раньше не видела как улыбаетца Маив. Она выглядит молодо. Как ребенок.
Маив выдала мне сегодня утром одежду, всё, от рубахи до белья. Сначала я не хотела брать их вещи, но она сказала, что Вольные Ястребы промышляют грабежами на дороге, и эти вещи все были добыты именно этим способом. Когда она мне это сказала, я должна была сказать, спасибо, не надо. Я знаю, што воровать - это скверно. Но вся моя одежда превратилась в грязные лохмотья, потому мои принципы дескать, што правильно, а што нет, несколько пошатнулись.
Я снимаю с себя ворованную одежду и аккуратненько, стопочкой, складываю её на теплом камне. А затем ныряю.
Обжигающе холодная вода пронизывает до костей. Я выныриваю,
— Ну, ты - крыса! — кричу я. — Околеть же можно! Вода ледяная!
— Тебе самое то!
Я ныряю, снова и снова, в сверкающую чистоту, пока не смываю с себя всю грязь города Надежды. Я срываю несколько хвойных иголок с сосновой ветки, висящей прямо над водой и тру ими кожу. А потом Маив начинает гонятца за мной, и мы плещемся и ныряем друг за другом.
Спустя какое-то время, я осознала, што совсем позабыла думать про Лью. То есть за последние несколько минут я ни разу о нем не вспомнила. Ни разу.
И тотчас, будто опомнившись, я развернулась и поплыла к берегу, обратно к скале. Маив за мной. Я вылезла из воды и собрала свою одежду.
— В чем дело? — спросила, вылезая, Маив.
— У меня нет на эти забавы времени, — говорю я. — Я не могу останавливатца, пока не найду Лью. Я ему обещала.
— О, снова-здарова! — Она отбирает у меня одежду. — Ты што обещала ему никогда не мытца? Или есть? Или обещала не спать? Не идиотничай.
— А ну отдай мою одежду, — говорю я.
Она не дает мне забрать у неё мою одежду.
— Нет, — говорит она. — Ты помылась и искупалась. Ты ж не развлекалась, не устраивала песни и пляски при луне у костра. А теперь сядь и посиди спокойно хотя бы три минуты, пока мы обсохнем.
— И не подумаю, Маив, отдай мои шмотки.
— Черт тебя дери, што за упрямая ослица... сядь! — гаркнула она на меня.
Она схватила меня за руку и силком усадила. К своему удивлению, я даже не попыталась встать. Она бросила одежду и уселась рядом, крепко держа меня за запястье.
— А теперь, — говорит она, — мы просто тихонько посидим здесь какое-то время.
— Маив...
— Шшш!
— Я просто...
Она подносит палец к своему рту. Она укладываетца на спину, закрывает глаза и поднимает свое лицо солнцу. Я лежу рядом, пристально смотрю в небо. Проходит совсем чуть-чуть времени и я чувствую тепло и сонливость. Мои веки тяжелы и она начинают смежатца.
— Не понимаю, — говорю я.
— Чего ты не понимаешь? — спрашивает она.
— Не могу поверить, што ты никогда не слышала о Полях Свободы. Они же на твоей территории. Ты же должна знать Черные горы, как свои пять пальцев. Наверняка всех их излазила вдоль и поперек.