Кровавое Благодаренье
Шрифт:
— Иди ко мне.
Девочка охотно залезла на колени к «тете Рите», и любезно поинтересовалась:
— Я тебе точно не мешаю?
— Точно.
— А папа опять на работе?
— Да, Леечка, он у нас такой. Но на обед придет обязательно.
— Получается, — малышка задрала голову, — мы одни? Втроем во всем доме?
— М-м… — затруднилась Гарина. — Втроем?
— Ну, да! — расширились глазята. — Ты, я и Коша!
— А-а… Про кота-то я и забыла, — Рита обняла Лею, и осторожно, боязливо даже, спросила: — Сильно по маме скучаешь?
— Не-а! — мотнулись золотистые локоны. — Уже
Рита ощутила внутри обволакивающее ласковое тепло.
— Веришь папе? А почему?
— Рита, не говори, что не понимаешь! — Лея погрозила пальчиком. — Потому что папа никогда меня не обманывал… И потому что я его люблю. Очень, очень сильно! А папа любит меня. Только не так, как тебя или маму, а как Юлю. Я же чувствую!
— Да, — пробормотала Гарина, — твой папа тоже ощущает психосущность… Скажи, а меня ты тоже чувствуешь?
— Ага! Ты любишь папу, но не так сильно, как мама! — девочка тревожно глянула на женщину. — Ты не обиделась?
— Нет, Леечка… — вздохнула Рита. — Просто… Да так, мысли всякие…
— Какие, какие, какие? Ну, ска-ажи…
— Понимаешь… — неуверенно вытолкнула Гарина. — Мне иногда кажется, что твой папа любит нас меньше, чем мы его…
— Хитренькая такая! — возмутилась девочка. — Вы-то его одного любите, а ему надо вас двоих любить!
— А, ну да, — согласилась женщина, тая улыбку. — Несправедливо, м-м? Только почему — нас двоих? А Инна?
— А папа не любит Инну, — спокойно ответила Лея. — Он ее жалеет. Рит… — она глянула исподлобья, будто стыдясь своей пытливости. — А тебе разве плохо с папой?
— Да нет, конечно! — всполошилась Рита. — Что ты! Мне с ним хорошо, очень!
— И приятно?
— И приятно.
Лея успокоено кивнула.
— Когда я была маленькой… Я тогда проснулась от того, что мама громко стонала. Они обнимались с папой, голенькие, и я спросила: «Мамочка, тебе плохо?» А она ответила: «Мне очень, очень хорошо!» А я тогда, наверное, в самый первый раз почувствовала маму с папой — им взаправду было приятно… Я и тебя с ним видела! — хихикнула девочка. — Вон там, на диване у камина! И тебе тоже было очень, очень хорошо! — задумавшись, она сказала: — А Юли еще долго не будет?
— Месяц, наверное… — слегка растерянно выговорила Рита. — Она сейчас в гостях у бабушки Светы и дедушки Коли — это мои папа и мама.
— Везет Юльке… — вздохнула Лея. — У нее целых два деда! И еще две бабушки! А у меня только дед Филя и баба Лида… — она задумалась. — Выходит, мне теперь надо Лиду вдвое сильней любить! Одна же бабушка осталась… Ой, Рита! Совсем я тебя замучала! Пей скорее свой кофе!
— А ты со мной будешь? — улыбнулась Гарина.
— Со сгущенкой? — уточнила малышка.
— Ну, а как же!
— Ну, давай…
Рита быстренько достала полбатона из хлебницы. А из холодильника — сыр, масло, колбаску. И закрутилась, завертелась кофейная церемония…
Среда, 4 сентября. День
Москва, улица Автозаводская
Сегодня директорская «Волга» подъехала к заводоуправлению пораньше — вскоре
— Андрей Владимирович! — громко цокая каблучками, Жукова догнала секретарша. — Подпишите, пожалуйста!
— Что тут? — проворчал директор.
— Шинники опомнились! Шлют целый автопоезд резины!
— А-а… — Андрей подмахнул бумаги. — Аллочка, если будут спрашивать, я в сборочном.
— Хорошо, Андрей Владимирович!
Жуков поправил пиджак с флажком делегата на лацкане, размышляя о скоротечности жизни. Сначала октябрятская звездочка, потом пионерский значок, комсомольский, депутатский… Хм. Может, он потому и не расстается с делегатским значком, что он — последний?
Дюха поморщился. Что за мысли с утра? Ему всего тридцать восемь, он красивый, в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил!
— Андрей Владимирович! — заголосила главбух, выглядывая в окно. — Приехали!
— Кто? — недовольно задрал голову Жуков.
— Да эти… С Центрального телевидения! Или со Всеобщего Вещания? В общем, из Останкино! Или с Шаболовки?..
— Тьфу ты! Я и забыл… Где они?
— Да вон, идут!
По широкому проезду шагала большая и шумная толпа, качая микрофонами на штангах и баюкая телекамеры. Их вел воинственный режиссер в традиционной кожанке и кепке.
— Товарищ директор! — радостно закричал он. — Как договаривались!
Жуков смиренно вздохнул.
— Может, не в кабинете? — повел он рукой на корпуса. — А в цеху?
— Давайте! — обрадовался телевизионщик. — Минуточку… Олег, снимешь товарища директора шагающим к цеху!
— Понял, — с ленцой вытолкнул здоровенный оператор, пристраивая камеру на плечо.
— Танечка! Микрофон! Запись! — выдохнув, режиссер заговорил духоподъемным тоном: — Мы с вами находимся на территории производственного объединения «ЗиЛ». Все знают знаменитые «зиловские» машины — от мощных тягачей с вагонами-фурами на прицепе до микрогрузовиков! Элегантные автобусы, представительские лимузины, малолитражки — чего только не освоили трудящиеся «ЗиЛа»! Спросим об этом генерального директора ПО «ЗиЛ» Андрея Владимировича Жукова. Андрей Владимирович! Уже более пятнадцати лет «ЗиЛ» находится, так сказать, в свободном плавании — ваше предприятие само ищет смежников, само закупает ресурсы на товарно-сырьевых биржах Госснаба, само продает автомобили, в том числе, и за рубеж. Скажите, а что такое, по-вашему, социалистическая конкуренция?
Жуков пожал плечами, стараясь не выдать раздражения.
— Когда наше ПО слилось с «Ижавто», — внушительно начал он, — то завод АЗЛК не выдержал соперничества, поскольку за нами гораздо более высокая культура производства. Однако, хватило пяти или семи лет, чтобы АЗЛК, уже как подразделение «ЗиЛа», резко повысил качество продукции. То же самое произошло с заводами «КрАЗ» и «РАФ» — наши специалисты навели порядок на этих предприятиях, и дело пошло. То есть, мы не закрываем отстающие производства, и не выгоняем рабочих на улицу, а ищем причины плохой работы, делаем выводы и принимаем меры. Чувствуете разницу? И приведенные мной примеры характеризуют не только соцконкуренцию, но соцпредприимчивость. Прибыль любой ценой — это не наш метод. Кадры прежде всего!