Кровавое дело
Шрифт:
— Скажем, скажем, сударь, можете вполне положиться на нас.
Оскар встал. Чтобы дойти до своего стола, ему необходимо было пройти мимо Луиджи. Он бросил на него рассеянный взгляд и заметил его мертвенно-бледное лицо, но был настолько занят всем услышанным, что не обратил на него никакого внимания.
Он пообедал на скорую руку, расплатился, поблагодарил Пастафроллу и вышел из кабачка.
«Человек с записной книжкой у нас в руках! — радостно думал он. — Завтра мы узнаем, кто мерзавец,
Пробило десять часов.
В такое время Оскар не мог начать действовать. К тому же Донато был в госпитале и поэтому не имел никакой возможности скрыться.
Вот почему бывший носильщик отложил все свои дела до завтрашнего утра.
По уходе Оскара Луиджи подошел к Карло и Паретти и спросил:
— Правда все то, что вы сейчас говорили? Донато действительно лежит в больнице?
— Да, сударь.
— В Hotel-Dieu?
— Да, палата святого Иоанна, кровать № 9.
Луиджи заплатил за свое пиво и ушел.
— Ты хитер, Оскар Риго, — бормотал он, — но я сильно боюсь, мой милый, что твоя хитрость обратится против тебя.
На улице Монтрейль сообщника Пароли ждала карета.
— На улицу Дофин, — сказал он кучеру.
— Еще слишком рано, — бормотал он, — слишком рано, необходимо выждать.
Достойный друг Пароли, выйдя из кареты, закурил сигару и стал прогуливаться по набережной.
Наконец на городских часах пробило полночь. Луиджи направился к дому, где жил Весельчак.
Дверь в подъезде оказалась закрытой.
После минутного колебания он решил позвонить. Дверь отворилась немедленно.
Луиджи двинулся вдоль коридора, в котором было темно, хоть глаз выколи, нашел лестницу и принялся бесшумно взбираться по ступенькам.
Дойдя до третьего этажа, он остановился, едва переводя дух от волнения. Крупные капли выступили у него на лбу.
Он приложил ухо к замочной скважине.
В квартире Оскара царствовало глубокое, ничем не нарушаемое безмолвие.
Он отворил дверь, взял в руки каталонский нож, осторожно добрался до второй двери, которая вела в спальню Риго, потихонечку толкнул ее и снова стал прислушиваться.
В квартире царило гробовое молчание.
Луиджи слышал только биение собственного сердца да свое прерывистое дыхание.
Он сделал шаг вперед и протянул руку к кровати: кровать была пуста.
— Вот несчастье-то! — проворчал Луиджи сквозь зубы. — Опять надо ждать!
Пьемонтец забрался в темную каморочку, которую осматривал утром, и, растянувшись на неубранной постели, стал с лихорадочным нетерпением ждать возвращения Оскара. Прошел час, другой, наконец третий…
Пробило четыре часа утра, а Оскар все еще не возвращался.
Луиджи подождал еще немного, но вот настала минута, когда он услышал,
— Черт возьми! — злобно воскликнул он. — Сегодня, как видно, его не будет! Ну, что ж делать! Моя работа только отложена, а вовсе не потеряна! Надо не прозевать Донато и увидеть его раньше прочих!
Он вышел и тщательно затворил за собой дверь.
На этот раз бывший носильщик был обязан спасением своей сестре.
Вернувшись из Монтрейля, он чувствовал себя до такой степени счастливым, что не мог удержаться и побежал прямо к Софи.
У Софи были гости. Играли в баккара.
Оскар сперва стеснялся остаться из-за своего костюма и непривычки к «бомонду», но Софи уговорила его отбросить всякие церемонии. Он поужинал с аппетитом, затем скромно поиграл и выиграл несколько луидоров.
Гости Софи разошлись только в пять часов утра, и Оскар явился домой около шести.
Луиджи, придя домой, написал несколько слов на пьемонтском наречии и отправился в больницу.
— Я только что приехал с родины, — сказал он сторожу, — а родина моя, надо вам сказать, в Пьемонте. Я узнал, что мой брат лежит здесь, и хотел бы уведомить его, что нахожусь в Париже, и, если это возможно, повидаться с ним.
— Видеть его вы не можете.
— Почему же?
— А потому, что еще рано.
— Хорошо, я и не буду приставать к вам, потому что не желаю идти против правил. Но я бы попросил вас передать ему письмецо, в котором я извещаю его, что приду навестить сегодня днем. Уж, пожалуйста, передайте, сударь, да потрудитесь принять от меня в знак благодарности вот это.
И с этими словами Луиджи сунул в руку сторожа пятифранковую монету и письмо.
— Погодите минутку, я снесу письмо сейчас же и принесу вам ответ.
Прошло несколько минут, показавшихся Луиджи бесконечными.
Наконец сторож вернулся. Он по-прежнему держал в руках письмо Луиджи.
— Господи, Боже мой, что случилось? — с живостью спросил бывший оружейник.
— А то, сударь, что я никак не мог исполнить ваше поручение.
— А что? Разве мой брат вышел из больницы?…
— Он умер…
— Умер! Мой брат.умер?
— Увы, сегодня ночью в три часа от злокачественной лихорадки.
— О, мой бедный брат, мой бедный брат! — убивался Луиджи, вытирая воображаемые слезы. — И кто бы мог подумать, что я больше не увижу его живым, что мы никогда больше не обнимемся!
— Что делать, сударь, все мы смертны!
Луиджи вышел из больницы, задыхаясь от радости. Непредвиденная смерть Донато спасала и его, и Пароли.
В минуту, когда за ним захлопнулись ворота, перед, крыльцом остановились две кареты.