Кровавое дело
Шрифт:
— Обещаю, и не только обещаю, но на этот раз сдержу обещание.
— Ну, я очень рад. Хочешь, пообедаем вместе?
— Нет, спасибо, я обедал. Я пришел проститься с тобой.
— Проститься? Ты уезжаешь из Парижа?
— Да, сегодня же.
— Куда же?
— В Англию.
— Надеешься сделать там карьеру?
— Да.
— Расскажи-ка мне все это хорошенько!
— Видишь, вчера, когда я вышел из «Auberge des Adrets», я повстречал одного человека, которого ты совсем не знаешь, и получил от него кой-какие указания. Дело
— Итак, ты действительно имеешь твердое намерение остепениться?
— Я не буду уверять тебя, а докажу это на деле, и, надеюсь, в самом непродолжительном времени.
— Ну, старый товарищ, — радостно воскликнул добрый Жервазони, — поздравляю тебя от всего сердца с такой быстрой переменой к лучшему, на которую я, признаюсь, не рассчитывал вовсе! Поезжай же, и желаю тебе успеха! Через какое-то время все забудут твои увлечения и ошибки, и ты вернешься в Париж, высоко неся гордую, светлую голову!
— О, я вернусь, можешь быть уверен. Ну, дай руку, до свидания! Перед отъездом мне еще надо многое сделать. Кроме того, человек, который посоветовал мне отправиться в Англию, обещал дать мне рекомендательное письмо, а это, согласись, не лишнее.
— Иди же с Богом, да смотри не забудь захватить все свои аттестаты и дипломы!
— Они уже у меня в чемодане.
— Считаю излишним повторять, насколько я желаю тебе счастья! Ты знаешь, что моя дружба и самые лучшие пожелания всецело принадлежат тебе. Смотри напиши оттуда!
— Непременно напишу через несколько дней.
Друзья горячо обнялись, и затем Пароли, не имевший ровно никакого багажа, отправился, не заходя домой, прямо на вокзал.
Он решил уехать поездом, отходящим из Парижа в два часа пополудни.
Жервазони, искренне преданный другу, положительно, не помнил себя от радости. Он верил ему и ни минуты не сомневался в его отъезде в Англию.
«И во сто раз лучше, что он будет за границей! — рассуждал сам с собой добряк итальянец. — По крайней мере он хоть на первое время будет вдали от всех здешних дурных знакомств, которые так пугали меня!»
Пароли приехал в Марсель на следующий день.
В декабре в четыре часа уже бывает темно так, что окончание путешествия молодого человека совершилось уже при полном мраке.
Весь город был, по обыкновению, прекрасно освещен.
Экипажи отелей ждали пассажиров у вокзала, а слуги выкрикивали достоинства своего заведения, стараясь при этом, насколько возможно, унизить конкурентов.
Анджело, уставший после почти полутора суток, проведенных в вагоне, захотел поразмяться и пошел пешком. Довольно
В городе было очень холодно.
Молодой человек сел за столик и заказал горячий американский грог. Ему подали тотчас же.
— Я желал бы комнату на несколько дней, — обратился Пароли к слуге. — Будьте так любезны, устройте мне это.
— Хорошо, сударь. Вы путешествуете один?
— Да.
— Вы будете кушать за табльдотом?
— Право, пока я еще ничего и сам не знаю. Это будет зависеть от дела, которое привело меня сюда. Может весьма легко случиться, что я буду возвращаться в разные часы. Сегодня вечером я пообедаю в отеле.
— Слушаю, сударь. Я сейчас же похлопочу насчет комнаты.
Слуга вышел из кафе в дверь, которая сообщалась с отелем, и вернулся через несколько минут.
— Я забронировал для вас комнату на втором этаже. Вид на набережную. Номер комнаты десятый.
— Благодарю.
Пароли допил свой грог и отправился в контору отеля.
— Угодно вам взглянуть на мои документы? — спросил он портье.
— О, сударь, не нужно! Прошли те времена, когда нужны были целые вороха бумаг, чтобы иметь возможность переночевать в отеле. Да и заметьте, что у настоящих мазуриков всегда все бывает в порядке. Теперь мы уже привыкли верить приезжим на слово. Потрудитесь сказать мне ваше имя.
— Жюль-Арман Баскон.
— Профессия?
— Коммивояжер.
— Откуда?
— Из Тулона.
— Больше ничего не требуется.
— Сколько я вам должен?
— Если захотите обед и завтрак — десять франков в день. Стол здесь отличный.
Итальянец хотел ответить, но не успел, потому что в эту минуту в контору вошел человек лет пятидесяти пяти.
— Monsieur Бернье, — сказал портье, поклонившись вошедшему с видимым уважением, — вам письмо.
— Благодарю! Это от моей дочери, — проговорил вошедший, взглянув на адрес.
— Я думаю, что ваша дочь была бы счастлива, если бы узнала, что вы выиграли процесс.
— Не сомневаюсь, но полагаю, она еще больше рада тому, что наконец опять увидится со мной.
— Вы скоро от нас уедете, monsieur Бернье?
— Я уезжаю десятого.
— Если только вас не задержат дела?
— Теперь никто не может удержать меня, так как я уже известил дочь о приезде.
С этими словами он зажег свою свечку, раскланялся и отправился к себе.
Услышав имя Бернье, Пароли задрожал и устремил на него пристальный взгляд.
«Тот ли это Жак Бернье, чье письмо находится у меня в кармане?» — спрашивал он себя.
После нескольких фраз все его сомнения рассеялись. Человек, стоявший перед ним, был действительно когда-то богатым марсельским купцом. По причине переменчивых обстоятельств, дела его долгое время находились в очень печальном положении, но теперь, выиграв процесс, Бернье снова стал миллионером.