Кровавое дело
Шрифт:
— Вы вполне уверены, что Эмма-Роза любит вашего племянника? — спросила Анжель.
— Я догадалась об этом сама, так же, как и вы.
— Если эта любовь не забудется, она составит большое несчастье для того или другого, — прошептала Анжель, нахмурившись.
— Несчастье? По какой причине, если в конце концов она закончится браком?
— Но этот брак невозможен!
— Однако же впоследствии…
— Никогда! — перебила Анжель. — Важные причины служат тому препятствием, вы когда-нибудь о них узнаете.
—
— В деле любви денежный вопрос не играет важной роли, — перебила Анжель.
— В таком случае что же мешает?
— Не спрашивайте, я не могу, или, вернее, не хочу вам отвечать. Не сомневайтесь в моей глубокой признательности вашему племяннику за спасение дочери. Я сочла бы великим счастьем назвать его своим сыном и тем не менее принуждена умолять вас помочь мне разлучить молодых людей, потому что их союз положительно невозможен.
— Услышав такие слова, Леон придет в отчаяние, — проговорила madame Фонтана.
— Он мужчина… у него больше силы и мужества, чем у моей бедной девочки, и, однако, я употреблю все силы, чтобы заглушить в сердце Эммы эту несчастную любовь.
Приход madame Дарвиль прервал разговор. Наступило время завтрака; Леон и Рене ожидали уже дам в столовой. Анжель становилась все сумрачнее. Предстоящий приезд судей сильно ее заботил. Без сомнения, товарищ прокурора Фернан де Родиль будет в их числе и увидит дочь, которую совсем не знает. Каков будет результат этого свидания?
Найдет ли она в себе достаточно силы, чтобы сохранить хладнокровие? Удержится ли от гнева и ненависти, клокочущих в ее сердце?
«Этот недостойный отец не имеет никакого права на не признанное им дитя, — думала Анжель. — Он не посмеет намекнуть на прошлое, я тоже буду молчать и останусь спокойна — так надо. Я не должна подавать виду Эмме и всем окружающим, что она незаконнорожденная, без имени, и что судья, допрашивающий ее, ее отец.
Завтрак прошел печально. Мрачное выражение лица Анжель, молчание, из которого тщетно старались ее вывести, поставили в неловкое положение присутствующих; одна madame Фонтана догадывалась о причине ее озабоченности.
В половине первого прибыли два поезда — из Парижа и Жуаньи, и остановились на несколько секунд на станции Сен-Жюльен-дю-Со. Начальник станции и полицейский комиссар поспешили навстречу приехавшим. Первыми сошли барон Фернан де Родиль, господин де Жеврэ и начальник сыскной полиции. Почти тут же к ним присоединились прокурор из Жуаньи, его секретарь и судебный следователь.
Все вместе вошли в кабинет начальника станции, от которого и узнали все
— Что это за молодые люди — Рене Дарвиль и Леон Леройе? — спросил Фернан де Родиль.
— Рене Дарвиль — единственный сын богатой семьи, пользующейся в нашем городе большим почетом, — ответил комиссар. — Молодая девушка, найденная на дороге, перенесена в дом его родителей. Другой же — господин Леройе, сын дижонского нотариуса и племянник начальницы пансиона в Лароше, у которой воспитывается раненая. Я полагаю, что этот молодой человек может дать вам важные сведения касательно личности убитого Жака Бернье.
— Разве он его знал? — с живостью спросил барон.
— Жак Бернье, по-видимому, был старинным и лучшим другом его отца.
— Madame Анжель находится с дочерью?
— Да, сударь, вместе с начальницей пансиона…
— А! Так madame Фонтана тоже приехала?
— Да, как только получила от племянника депешу.
— Не знаете ли вы, — спросил судебный следователь господин де Жеврэ, вмешиваясь в разговор, — в состоянии ли девушка отвечать на мои вопросы? Мы ждали по этому поводу ответа по телеграфу, и, однако, не получили!
— Не знаю, но вы увидитесь у madame Дарвиль с домашним доктором и узнаете у него о состоянии раненой.
В это время заговорил прокурор из Жуаньи, маленький человек лет сорока, с суровым взглядом и резким голосом.
— Если девушка в состоянии произнести хоть пару слов, ее следует допросить, — сказал он. — Правосудие нуждается в разъяснениях. Нам больше нечего здесь делать, господа. Благодарю господина начальника станции за скорое уведомление о случившемся и прошу дать нам провожатого до дома madame Дарвиль.
— Не лучше ли будет, если господин начальник станции сам потрудится нас проводить? — произнес начальник сыскной полиции. — Я думаю, он окажет нам немалую пользу.
— Весь к вашим услугам.
— Так пойдемте вместе с нами, сударь. Дорогой я попрошу господина следователя рассказать мне о следствии и предварительном допросе.
Все направились к жилищу madame Дарвиль. По дороге де Жеврэ сообщил коротко о событиях. Прокурор слушал его, не пропуская ни слова, и обратил внимание на две вещи. Во-первых, на отказ Анжель признать своего отца, во-вторых, на потерю письма.
— Не поразило ли это вас, господа? — спросил провинциальный чиновник своих парижских колег.
— Да, мы обратили внимание на эти факты, — ответил де Жеврэ, — и займемся ими специально по возвращении в Париж. Теперь же нам предстоит другое. Цель нашего путешествия — узнать от дочери madame Анжель, видела ли она убийцу, может ли его узнать и описать его наружность; если да — мы направим полицию на след негодяя, в надежде, что он не скроется от нас.
Разговаривая, они дошли до дверей дома Дарвилей.