Кровавое наследство
Шрифт:
– Не говорите так! – обиделась я. – Те кто с приюта, такие же дети, как и все! И между прочим, преступниками становится не только дети из приюта! И из благополучных семей тоже бывают и наркоманы и проститутки! Здесь все от человека зависит…
– Да, ты права девочка, ты права… – вдруг согласилась со мной Клавдия и ее взгляд стал печальным. – Я с этим сама столкнулась…
– С чем?
– С тем, что ребенок из хорошей благополучной семьи стал наркоманом… Господи, горе то какое! – воскликнула она и всхлипнула. – Я его сама воспитывала, души в нем не чаяла, любила как своего, как родного. Своих то детей я не могу иметь и он был для меня как сын… А вырос и стал принимать эту гадость… Зачем спрашивается? Зачем?! Ведь у мальчика все было… абсолютно все. Павел Александрович исполнял любые его прихоти и желания, абсолютно все для ребенка делал… А он… Хотя я думаю, что вина Павла Александровича все-таки была, надо было ребенку отдавать свою любовь, а не только деньги. Нет, я конечно, уверенна, что он любил сына, но он просто не умел этого показывать… Такой уж он человек…
– Так сын Павла Александровича – наркоман?! – удивилась я.
– Тс-с-с! – прошипела Клавдия, прижав указательный палец к губам.
Обернувшись по сторонам, словно испугавшись, что нас кто-то подслушивал, она тихо проговорила:
– Только никому ни слова! В этом доме – эта тема закрыта!
– А что с ним теперь стало? – тихо спросила я, тоже оглянувшись по сторонам.
– Да Бог его знает… – печально вздохнула Клавдия. – Павел Александрович отказался от сына.
– Отказался?
– Его можно понять… На Лешу не действовали никакие уговоры отца бросить это занятия, на него не действовали и мои мольбы, а ведь я была ему как мать. Павел клал его в различные клиники, но тот убегал. Он стал воровать драгоценности из дома, когда отец лишил его материальный поддержки… Павел не хотел, чтобы на его деньги сын покупал наркотики. Поэтому Леша стал воровать… Он своровал драгоценности… семейные драгоценности оставленные женой Павла после смерти. Павел хранил их в память о супруге, а Леша просто украл их и променял на наркотики… Ах, эти чертовы наркотики, будь они не ладны!
Я тяжело вздохнула и подумала о том, как же несправедливо жизнь распоряжается с людьми… Ну зачем этому Леше надо было родиться в такой семье? Ему надо было появится на свет как я – без кола, без двора, без родителей, вот тогда бы он и понял всю ценность того, что было так несправедливо подарено ему судьбой… Это мне надо было оказаться на его месте, вот я бы своего не упустила… Хотя, кто знает, какой бы была я, родившись в богатой семье… Возможно, не зная другой жизни я бы все воспринимала как должное и от скуки бы тоже стала принимать наркотики… Нет, это бред! Как может стать скучно, когда у тебя столько возможностей?! Да этот Леша просто идиот, по-другому его не назовешь…
– А от чего умерла жена Павла Александровича? – вдруг спросила я, неожиданно даже для самой себя.
– Рак легких… – тихо сказала женщина.
– Рак легких?! – воскликнула я. – Это же очень страшная болезнь…
– Людмила очень много курила и любила выпить…
«Были в этой семье какие-то серьезные проблемы, – подумала я, – если люди счастливы, то они никогда не будут подсаживаться на наркотики или спиваться…»
– У Павла Александровича есть только одна радость в жизни… – тяжело вздохнула Клавдия.
– И какая же?
– У него есть дочь.
– Дочь? И где же она? – я почему-то расстроилась, узнав о том, что у Павла Александровича есть дочь.
– Вероника в Штатах. Она приезжает раз в полгода на новогодние праздники и на летние каникулы. Она умная девочка, учиться и никакую дрянь, вроде наркотиков, не принимает…
«Откуда Вы можете это знать, если она приезжает раз в полгода?» – подумала я, но задала совершенно другой вопрос:
– А сколько ей лет?
– Ей девятнадцать, – улыбнулась она.
– И давно она учится в этих самых Штатах? И почему именно там? Не понимаю, зачем надо было так далеко уезжать от дома…
– Высшее образование в США считается одним из лучших в мире, деточка. Его обычно получают в течение 4 лет обучения в колледже или университете. Ника уехала от нас, когда ей было шестнадцать… – Клавдия печально улыбнулась. – Павел решил, что не стоит девочке видеть какой ужасной смертью умирает ее мать и отправил ее дальше от этих неизбежных событий. Так же, Павел боялся, что Леша сможет как-то повлиять на сестру и она испортится… В общем, много было предпосылок для уезда Ники. Конечно, без нее этот дом окончательно опустел. Но зато она сейчас учится в одном из известнейших университетов США – в Йельском университете, который входит в сообщество восьми наиболее престижных частных американских университетов, – с гордостью произнесла Клавдия.
– Но когда-то же она вернется сюда навсегда?
– Я очень надеюсь на это… очень… – почти шепотом произнесла она.
Когда за Клавдией захлопнулась дверь, я набрала ванную полную воды и душистой пены… До этого дня я никогда не принимала ванну! У нас в приюте были только общие душевые кабинки… Ванна – как это необычно и удивительно приятно! Даже не верится… Я барахталась в воде как пятилетний ребенок, сдувала пену с рук и смеялась. Мне казалось, что я забыла обо всем! Наверно это самый замечательный день в моей жизни, – с грустью подумала я, потому что такого ведь уже никогда не повторится. Завтра я вернусь в свой ненавистный приют и он покажется мне еще более мрачным и тягостным, чем был до этого… до того, как я прикоснулась «кончиком пальца» к совершенно другой жизни. Как же будет сложно туда вернуться и наблюдать тяжелый осуждающий взгляд Вити… Эта ужасная столовая еда… Фу, какая гадость! А ведь ее придется есть… не помирать же мне теперь там с голоду… А может правда умереть? Сейчас вот нырну в эту ванну и не вынырну! – наивно размышляла я и сделав небольшой глоток воздуха, погрузилась под воду и продержалась так не больше минуты. Осознав, что это было глупой затеей, я вынырнула из ванны и стала жадно глотать воздух. Пролежав в душистой пене еще какое-то время, я поняла, что вода сняла с меня нервное напряжение и усталость, я ощутила, что тело наполнилось энергией.
«Надо ведь что-то придумать… Я должна сделать все возможное, чтобы приблизиться к своей цели! У меня нет другого выхода… И будет лучше, если я ошибусь и буду корить себя за ошибку, а не за трусость и неиспользованные возможности…» – подумала я.
Я вылезла из ванной, обмотала тело белым махровым полотенцем и вернулась в спальню. Высушив волосы, я скинула с себя полотенце и посмотрела на свое отражение в зеркале. На меня смотрела худенькая девочка, но уже с довольно женственными формами… Я вновь обмотала свое тело полотенцем и вышла из спальни. Пройдя по длинному коридору, слегка освященным светильниками, которые высоко висели на стенах, я остановилась возле приоткрытой двери, из которой падал свет. Затаив дыхание, я подошла ближе к щелке и заглянула в нее одним глазом.
Павел Александрович курил сигару, сидя в коричневом кожаном кресле, в другой руке он держал бокал с каким-то напитком, похожим на виски со льдом. Его взгляд был вдумчивым и отрешенным, он смотрел куда-то вперед, затягивался и выпускал тонкие струйки дыма вверх.
Я наблюдала за ним и спрашивала себя – нравится ли он мне как мужчина? А знаю ли я вообще, как это бывает: когда мужчина нравится как сексуальный партнер? Я же совершенно в этом ничего не понимаю… Павел Александрович был весьма ухожен, имел достаточно хорошую фигуру для своего возраста и от него приятно пахло дорогим парфюмом… Наверно все же он мне нравится… По крайней мере, он мне должен нравится…