Кровавые берега
Шрифт:
Следующим пунктом нашего путешествия была еще одна мелкая ферма. Она также находилась у воды, но гораздо южнее фермы дона Падильи. Наш конный отряд прибыл туда спустя двое суток. Оставленный команданте в Садалмалике шпион не ждал нас в этом оговоренном месте встречи, а значит, «Шайнберг» и сухопутная эскадра еще не выступили в поход (или же нашего шпиона схватили, что тоже не исключалось). В любом случае, прежде чем приступать к осуществлению плана дона Риего-и-Ордаса, нам требовалось немного времени на подготовку.
Как встретили бы отщепенцев-кабальеро в этом селении, куда также могли дойти слухи из столицы, неизвестно.
Но свободного времени у нас не предвиделось, и поводов для волнения не убавилось.
Пленников было шестеро: пожилой фермер, его взрослая дочь с мужем и трое их разновозрастных детей – два мальчика и одна девочка. Семейство промышляло исключительно рыболовством, поскольку здешние места этому благоприятствовали. Ферма стояла на берегу соединяющей озера длинной узкой протоки. Корма для рыбы в холодных талых водах было мало, и она постоянно мигрировала в поисках пропитания. Поэтому ловить ее в таких протоках было проще всего. К тому же на рынке она стоила выше, чем рыба, привозимая с севера. И все потому, что у рыбы, выросшей в естественной среде и на природном корме, мясо получалось гораздо вкуснее, чем у той, какую разводили на севере в искусственных водоемах. По крайней мере, так считали южане, знающие толк в кулинарии.
Само собой, мы захватили ферму не затем, чтобы прибрать к рукам рыбные запасы ее хозяев. На уме у нас было кое-что другое, куда более зловещее и не относящееся к рыбалке.
Вскоре по этой протоке должна была проплыть Владычица Льдов. Она нечасто посещала здешние края, но ее визиты имели прямое отношение к этому фермерскому семейству. Русло протоки изобиловало отмелями и рифами, поэтому капитан «Шайнберга» призывал местных рыбаков в качестве лоцманов. Огромный корабль, на котором находилась сама королева Юга, вызывал у них почти суеверный ужас, и потому их не заставляли подниматься на палубу, а гнали впереди судна на быстроходной байдарке. Оставляемый ею на воде след и служил капитану наилучшим ориентиром.
Длина протоки составляла около тридцати километров, и гребцам на лодке приходилось несладко. Как сообщил нам глава семейства, лоцманов заставляли плыть до южного озера, потом бросали им в лодку половину вознаграждения и приказывали дожидаться возвращения судна, поскольку на обратном пути Владычице было негде взять проводников. Иногда это ожидание затягивалось на пару недель, но рыбаков оно не слишком напрягало. Не привыкшие сидеть сложа руки, они брали с собой сети и занимались в тех краях таким же промыслом, что и дома.
Понимая, что кабальеро лучше не перечить, рыбак нарисовал нам подробную карту протоки, указав все опасные участки и береговые ориентиры, по каким можно издали определить их местонахождение. Зачем нам это нужно, он благоразумно не спрашивал, но явно подозревал: сбежавший из тюрьмы дон Риего-и-Ордас замыслил недоброе. Хотя самому команданте, его compa~neros и северянам эта карта не требовалась. Она предназначалась мне, Малабоните и Сенатору – людям, которым предстояло вскоре стать местными лоцманами.
Шпион дона Балтазара прискакал из Садалмалика вечером следующего дня. Все это время мы с Долорес разнашивали рыбацкую одежду и обучались гребле на байдарке, а не подходящий для этой работы де Бодье, нарядившись в такое же одеяние, зубрил наизусть карту. И трудно сказать, кому из нас было легче. Если наша лодка будет плыть неуклюже, а Гуго станет слишком часто заглядывать в шпаргалку, на «Шайнберге» быстро заподозрят неладное. Поэтому мы входили в роль с полной самоотдачей. За что и были вознаграждены соответствующе: я и Малабонита – мозолями на руках и ноющими спинами, а Сенатор – резью в глазах и головной болью. Оставалось надеяться, что наши старания не пропали даром. А также сокрушаться, что это было лишь начало уготованных нам вскорости водных мучений.
Привезенные шпионом вести окончательно подтвердили правоту команданте. И эскадра, и «Шайнберг» выдвинулись из Садалмалика в одно и то же время одним и тем же курсом. Если до этого мы могли ошибаться в прогнозах, теперь планы Владычицы были для нас совершенно очевидны. А значит, нам пришла пора прощаться с кабальеро, северянами и Шлейхером. В теории – ненадолго, но до нашей следующей встречи нам, троице мнимых лоцманов, предстояло действовать самостоятельно. Кавалькаду, краснокожих головорезов и табуита (прежде всего Шлейхер являлся воином, и его место было сегодня среди воинов, а не перевозчиков) ожидал стремительный конный марш к Новому Жерлу. А точнее, к озерному берегу, куда, предположительно, причалит корабль, на котором должны будем находиться мы. И не просто находиться. В пути нам предстоит серьезная работенка – подготовить на «Шайнберге» диверсию. Такую, чтобы по прибытии корабля на место она позволила бы нашим соратникам застать Владычицу врасплох и захватить ее в плен.
Сборный отряд дона Балтазара покинул ферму и ускакал на юго-запад перед рассветом, а у нас в запасе оставались примерно сутки до того, как корабль войдет в протоку. Сутки, наполненные тревожным ожиданием. Изматывать себя физически мы сегодня не стали – берегли силы перед грядущим марафонским заплывом. Так, лишь немного прокатились на байдарке вдоль берега, чтобы разогреть ноющие после вчерашней тренировки мышцы, и на этом все. А потом устроили Сенатору дотошный экзамен на знание береговых ориентиров, глубинных отметок и течений.
Наш гениальный механик мог напрочь забыть, что ел на завтрак, но отлично запоминал все, что касалось цифр, расчетов и схем. Нарисованная от руки рыбацкая карта как раз и была такой схемой. А чтобы она четче отпечаталась у Гуго перед глазами, он разрисовал ее понятными лишь ему одному математическими символами: векторами, пунктирными линиями, шкалами и сносками. У рыбаков при взгляде на такую карту мозги точно съехали бы набекрень. Сенатор же, напротив, теперь мог описать по памяти любой участок протоки во всех подробностях еще до того, как там побывал. Оставалось лишь надеяться, что когда раскачивающаяся на волнах лодка увезет Гуго далеко от берега, он не запаникует, и его рассудок останется таким же ясным, как сейчас.