Кровавые берега
Шрифт:
– …И примерно треть из нас отнеслась к вашему предложению, сеньор Балтазар, очень даже серьезно, – продолжал расспрашиваемый нами Шлейхер. – Еще треть колебалась. Но больше всех за капитуляцию ратовал помощник шкипера – селадор Морено. Он был уверен, что Дарио Тамбурини никогда не доберется до южного Полярного Столпа, и что идея уговорить Владычицу Льдов помочь ему в этом – самонадеянная глупость. Морено ежедневно заводил с нами об этом речь, стараясь привлечь на свою сторону тех, кто колебался. И не сказать, что безуспешно…
– А ты? – осведомился Тунгахоп. – На чьей стороне был ты?
– Я? – Селадор стушевался еще больше. – Я тоже… колебался. Но я слишком сильно уважал Тойво Вирена,
– Если Морено и впрямь осмелился на переворот, что он мог сделать со шкипером и его союзниками? – обеспокоился я. – И есть ли возможность выпросить у заговорщиков наш контейнер с «черной грязью», ведь он им все равно не нужен, правильно?
– Я бы так не сказал, – покачал головой Шлейхер. – Мои братья на «Геологе Ларине» пока не в курсе, что Владычица ищет именно «черную грязь». Только Морено не дурак. Он быстро сообразит, что у него намного больше шансов стать южанином, уплатив за это танкером и марсианским контейнером, нежели просто одним танкером, которых на Юге и без того полно. Что же стало с альт-селадором Виреном, боюсь даже предположить. Без боя он заговорщикам точно не сдался бы.
– Ладно, хватит домыслов, – отмахнулся я, давая понять, что совещание закрыто. – Скоро проверим, так оно на самом деле или нет. Но в любом случае что-то тут нечисто, поэтому повременим спешить навстречу бывшим друзьям…
Дозорные настигли нас на обратном пути. Обскакав галопом округу, они удостоверились, что в радиусе тридцати километров от танкера других бронекатов, кроме нашего, нет. Теперь всадникам предстояла другая работа: исследовать проход в скальном нагромождении. Ехать через него наугад при наличии у нас такой превосходной разведки было непрактично.
Добравшись до прохода, мы свернули с накатанного пути и на малой скорости двинули вглубь каменного леса. Если перевозчики когда-нибудь и ездили здесь, это было очень и очень давно. На валунах, что попадали нам под колеса, отсутствовали выбоины, в то время как наш истребитель оставлял их там в изобилии. А чтобы на дороге скопилось столько неповрежденных валунов, должны были пройти годы, если не десятилетия.
За скалами нам опять открылась хамада, только танкер или приземистый строймастер по ней не прошли бы. Между ней и каменным лесом не было отчетливой границы. Просто в какой-то момент он начинал редеть, но не исчезал до конца, а продолжал тянуться до горизонта одиноко торчащими обелисками либо их мелкими скоплениями. Пространство, на котором они возвышались, изобиловало неровностями, в большинстве своем преодолимыми для истребителя. Но чтобы пересечь эту долину, нам придется прочертить по ней немало зигзагов.
Впрочем, сейчас мы планировали иное. Остановившись на краю прохода – там, где он фактически заканчивался, растворяясь в разреженных скалах, – я внимательно осмотрелся. И вскоре нашел среди скал такую, что возвышалась над остальными и в то же время позволяла легко на нее взобраться. Мне требовалось попасть на ее вершину с одной целью – привлечь к себе внимание экипажа «Геолога Ларина».
Кто бы ни управлял им сегодня, этот человек заметит свежие, знакомые следы поверх старых. Разворачиваясь, они уходили в обратном направлении, а спустя полсотни километров опять резко меняли курс и исчезали в каменном лесу. Шкиперу танкера не придется гадать, почему я так странно поступил. И выводы он сделает правильные. Табуиты знают, что нас сопровождают кабальеро, которые непременно будут скакать в дозоре. И то, что мы вдруг рванули на попятную, а затем скрылись, свидетельствует об одном: шкипер Проныра (или Сенатор, если Проныру не удалось вызволить из тюрьмы) еще издали засек знакомый танкер, но испугался встречаться с ним и удрал.
Мой план был прост: я позволяю внезапно увидеть себя и слежу с безопасного расстояния за реакцией танкерной команды. Как бы она себя ни повела – даже проехав мимо без остановки, – любая замеченная мной мелочь прольет свет на то, что происходит на борту водовоза. А чтобы его впередсмотрящий нас не проморгал, со мной на скалу взобралась группа поддержки: Малабонита, Сандаварг, Тур и Квасир.
«Геолог Ларин» возник на горизонте после обеда, а ближе к вечеру он поравнялся наконец с проходом в скальном нагромождении. Все это время мы не маячили на виду, наблюдая за приближением танкера лежа. И лишь когда табуиты должны были обнаружить сворачивающие на юг следы «Гольфстрима», мы поднялись в полный рост и дали понять, что отъехали от дороги совсем недалеко. Посылать водовозу приветственные жесты никто из нас и не подумал. Кого обманет такое лицемерие? Будь мы рады встрече, зачем, спрашивается, тогда удирали и прятались?
Прущий до этого на полной скорости – то есть чуть медленнее средней скорости истребителя, – танкер начал притормаживать и остановился аккурат напротив прохода. Для капитулянтов, спешащих сдаться Владычице Льдов, эта остановка была лишена смысла. Напротив, им следовало игнорировать нашу компанию преступников и всячески открещиваться от нее. Но нет, они считали иначе и ясно дали понять, что их еще интересует судьба бывших соратников.
Кто стоял на шкиперском мостике «Геолога Ларина», отсюда разобрать не удавалось. Было также непонятно, что за люди суетятся по танкерным палубам и трапам. Судя по одежде – обычные мирные перевозчики. Но без орденского облачения табуиты могли сойти и за них, а гражданская одежда у команды Вирена наверняка имелась. По крайней мере я бы на их месте обязательно держал ее про запас. На случай, если вдруг придется пускать южанам пыль в глаза или засылать шпионов в какое-нибудь южное поселение.
Нас и водовоз разделяло сейчас примерно полкилометра. Вести с ним на таком расстоянии переговоры мы могли либо с помощью сигнального зеркала, либо жестикуляцией. Первый способ был намного информативнее и больше подходил табуитам. Второй – нам, поскольку наше зеркало осталось на истребителе и было слишком тяжелым, чтобы тащить его с собой на скалу. Однако ничто не мешало нам скомбинировать оба этих варианта – всякий уважающий себя перевозчик способен общаться и на языке световой морзянки, и посредством азбуки жестов.
Бледное южное солнце, в отличие от экваториального, слепило глаза не так сильно. Но мне все равно пришлось прикрыть их рукой, дабы расшифровать, что транслирует нацеленное на нас сигнальное зеркало танкера.
«Не бойтесь! – успокаивали нас с борта водовоза. – Мы против вас ничего не имеем! Где ваш шкипер? Хотим с ним поговорить».
– Это кто здесь должен бояться прихлебал Владычицы?! – набычился Сандаварг, когда я перевел всем собравшимся на скале адресованное нам послание. Тур и Квасир поддержали сородича недовольным ворчанием, а Малабонита недоуменно изогнула бровь, пытаясь догадаться, о чем «прихлебалы» намерены с нами говорить.