Кровавые девы
Шрифт:
Попытка сбежать от него сейчас была бы безумием, поэтому Лидия пошла за Текселем, чувствуя, как в панике и отчаянии колотится сердце. Дверь в дальнем конце лаборатории выходила на винтовую лестницу; Тексель взял со стола масляную лампу и зажег ее от газовой горелки. Небо за окнами потемнело, долгие сумерки наконец сменились ночью, но башни монастырской стены по-прежнему четко выступали на фоне зарева от литейных заводов. Тексель подтолкнул Лидию вперед, заставляя спуститься по неосвещенным каменным ступеням. Ее словно накрыло темнотой, нахлынувшей из лестничного колодца.
— Вы тоже биохимик? — спросила Лидия, стараясь говорить как можно спокойней. — Поэтому
Тексель только плечами пожал:
— Я достаточно разбираюсь в химии, чтобы понять, на что обращать внимание. Но меня выбрали потому, что я говорю по-русски. Мое начальство знало, что открытие Тайсса может сделать человека бессмертным… и наделить способностью незаметно проходить мимо самой бдительной охраны. Также было известно, что это каким-то образом связано с кровью. Сам я не верил в природу мадам до тех пор, пока не увидел ее в деле… и пока не увидел, что случилось с ее подругой леди Итон, когда мадам вытащила ее тело на солнечный свет. Мадам весьма осмотрительна, — добавил он, открывая дверь в конце лестницы (Лидия заметила, что дверные доски покрыты сеткой из серебряной проволоки). — Она превращает в вампиров только слабых. Сюда, живо.
— Благодаря сыворотке она может прикасаться к серебру?
В темноте подземелья ее охватила дрожь. Страх ушел, на его место пришло странное оцепенение. Лидия двигалась словно во сне, но вместе с тем ее чувства сохранили остроту.
Ребенок, подумала она. Что бы ни произошло, пусть мой ребенок останется невредим.
Она споткнулась на неровном полу, и Тексель схватил ее за руку, помогая удержаться на ногах.
— Не вздумайте упасть, Leibchen. Тут где-то бродят две юные пташки нашей мадам — одна из ранней партии, тогда Тайсс еще не подобрал правильный состав… вторая присоединилась к ней несколько недель назад, не знаю уж, что там у них пошло не так. Может, есть и еще. Да, мадам может прикасаться к серебру, ну, или думает, что может. Лично я считаю, что старик своей сывороткой только задерживает появление ожогов, а рубцы потом появляются в других местах. Он все время делал вид, будто понимает, что к чему, но, по-моему, в половине случаев у него были только догадки и предположения. Поэтому он так разозлился из-за убийства леди Итон… если, конечно, та была мертва, когда мадам велела мне слить с нее кровь и разрубить тело. Для опытов ему нужны были настоящие вампиры, а не эти жалкие оборвыши, которых обращала мадам…
Его слова окончательно сбили Лидию с толку:
— Поэтому доктору Тайссу понадобился дон Симон?
— Ваш дружок? Значит, его зовут дон Симон.
Лидия закусила губу:
— Он мне не дружок…
— Я слышал, как вы разговаривали во сне, — в желтом сиянии масляной лампы усмешка Текселя вышла особенно отвратительной. Он взял ее за левую руку и коснулся губами золотого обручального кольца. — Он знает?
Лидия попыталась вырваться, но Тексель лишь рассмеялся, снова схватил ее за руку и подтолкнул к невысоким ступеням. Даже в летнюю жару небольшая подземная камера хранила зябкий холод осени. В центре виднелся колодец, прикрытый серебряной решеткой. Тексель передал Лидии лампу:
— Держите. Не уроните… и не вздумайте хитрить со мной. Я знаю, что я вам вколол. Вы — нет.
Он наклонился, отпер решетку и отодвинул ее в сторону. Лидия подобралась поближе, ощущая легкую сонливость (может быть, какой-то опиат?). Дышать становилось все труднее. Свет лампы не мог рассеять скопившуюся в колодце тьму, но оттуда пахло водой и тянуло холодом. Один из затопленных наводнением тоннелей, о которых рассказывала мадам Муханова?
— Что там внизу?
Тексель забрал у нее лампу, осторожно опустил на пол, потом внезапным движением схватил Лидию за запястья и сбил с ног. Прежде чем она успела восстановить равновесие, он столкнул ее в колодец.
— Вы.
Падая, Лидия закричала и попыталась одной ногой встать на край ямы. Тексель грубо тряхнул ее:
— Дура, не дергайся!
— Не надо! Пожалуйста, не надо! Я жду ребенка…
— Там не больше десяти футов, и воды дюймов шесть. Вот так…
Встав на колени, он опустил Лидию в яму, насколько хватило длины рук.
— Ну вот и все, Liebchen…
Она не удержалась на ногах и рухнула на колени в воду. Над головой звякнула устанавливаемая на место решетка, щелкнули замки. Тень Текселя заслонила свет лампы.
— Половина двенадцатого. Если хочешь, кричи, schatzi. Твой приятель, должно быть, уже на ногах. Как появится, напомни ему, что если он не согласится на мои условия, к рассвету ты впадешь в кому, а к полудню — умрешь. На что угодно спорю — даже если он найдет ключ и поднимет решетку, то все равно не сообразит, что я тебе вколол, пока не станет слишком поздно и для тебя, и для того живчика, который, как ты говоришь, сейчас сидит у тебя в пузе.
Лидия привалилась спиной к стене и сползла вниз. Она хотела остаться на ногах — вода обжигала холодом, да и мало ли что могло в ней водиться? — но сил не было. Дыхание замедлилось, волнами накатывало головокружение, но дышать быстрее или глубже у нее не получалось. Она промерзла до мозга костей, казалось, даже сердце превратилось в кусок льда. Симон, подумала она. Нельзя, чтобы его схватили. Если его решат использовать… Джейми, где Джейми?
Даже дон Симон не знал.
Может быть, он мертв. Или они оба мертвы… Но Симон и так мертв, с 1555 года…
Она снова пожалела, что не знала его при жизни. Интересно, на что это было бы похоже? Он сказал, что живым негоже дружить с мертвыми… Потому что другие вампиры этого не потерпят? Потому что такая дружба несет в себе опасность для обоих?
Несчастный Тайсс убедился в этом на собственном опыте.
Потому что разрушение одной преграды приведет к падению всех остальных? Потому что вампиры — соблазнители, и живые мужчины и женщины готовы простить им что угодно?
Ее повело в сторону. Надо найти угол, чтобы можно было опереться…
Но в колодце не было углов, только уходящие вверх круглые стены.
Она утонет, если заснет.
Ее ребенок. Несчастный малыш. Джейми, прости…
Откуда-то из темноты (или, может быть, ей это уже снится?) до нее донесся тихий голос:
— И каковы же ваши условия, герр Тексель?
— Где вы? — вопреки прежней браваде, в голосе немца прорезалась нотка паники, острая, как кромка ржавой жестянки.
— Рядом. Каковы ваши условия?
— Покажитесь.
И затем, после долгого молчания:
— Я хочу стать таким, как вы.
Снова повисла тишина, опасная и глубокая, как речная заводь. Лидия вызвала в памяти худое лицо дона Симона, похожее на череп, длинные пряди тонких бесцветных волос, зеленовато-желтые сверкающие глаза.
— Я могу превратить вас в вампира, если таково ваше желание, но таким, как я, вы не станете. Только время способно должным образом изменить вас. И, откровенно говоря, я бы вам этого не советовал. Когда вы пройдете через врата, пути назад не будет… до самой смерти или до скончания времен.