Кровавые игры
Шрифт:
— Мадам.
— Твоя поездка прошла благоприятно? — спросила Лакшми.
— Да. Спасибо, что спросили. А ваша?
— Хорошо, спасибо.
Вампирская драма, по-видимому, испортила для меня приятную светскую беседу, поскольку мне приходилось сдерживать себя изо всех сил, чтобы не закатить раздраженно глаза от этого обмена любезностями. Или, может быть, это просто было завистью. У нас никогда не было вот такой приятной болтовни с ГС.
— Возможно, нам стоит перейти к делам, — произнесла Лакшми. — Затем я осмотрю владение, а вы сможете поговорить, если пожелаете.
Николь и Этан кивнули.
— Психотест
— А кто будет проводить? — спросил Беннетт.
— Я не стану называть их Дома, чтобы никто из вас не получил несправедливого преимущества. — Или возможности для приспешников Хат или Кадогана достать их даже из ада перед тестированием.
— Они были отобраны случайным образом и согласились поучаствовать. Оба очень сильные психически. Оба достаточно хорошо подкованы. Я буду следить физически и психически. Никакие области изучения вопроса не запрещены. Это завершит тест. Физический тест состоится завтра в полночь в месте, которое будет объявлено мной. Каждый тест будет оценен, а потом баллы будут подсчитаны вместе.
— А затем Дома будут голосовать?
Лакшми кивнула Этану, улыбаясь, как будто была рада, что он получил правильный ответ.
— Я вернусь в Лондон с баллами, и получу баллы европейских кандидатов. Три лучших кандидата будут внесены в список, и Дома начнут голосовать. То есть, — добавила она, — Дома без кандидатов начнут голосовать.
— Тесты не будут легкими, — продолжила Лакшми, переводя взгляд между ними. — Они и не должны быть. Они должны измерить вашу силу, сосредоточенность, вашу способность вести вампиров сквозь испытания. Бессмертие вампиров ГС находится в руках мужчины или женщины, избранных для того, чтобы вести их. Это немалая ответственность, и легких испытаний быть не может.
Лучше чувствовать я себя не стала от того, что должно было произойти здесь сегодня — или того факта, что мы с Этаном были не вместе в этом.
— Есть вопросы?
Николь и Этан покачали головами.
— В таком случае, возможно вам стоит отдохнуть несколько минут перед тем, как я пройдусь по приготовлениям с вашими Вторыми.
— Мы с Николь подождем в приемной, — сказал Этан, жестом указывая на дверь в конце актового зала.
Лакшми кивнула.
— Тренировочный зал в пять часов. — Без слов Малик сопроводил Лакшми обратно к двери, Беннетт последовал за ними.
Этан и Николь посмотрели друг на друга. Какие бы эмоции они не прятали ради своих вампиров или ради Лакшми, сейчас они вынырнули на поверхность. Их глаза потемнели, и на мгновение они оба стали похожи на вампиров, какими в действительности были... на тьму, которая жила в них обоих.
***
Актовый зал был немного, но приятно обставлен. Здесь была пара небольших белых диванов, расположенных у стены с зеркалами с голыми лампочками, где — когда-то давно — я ожидала, будучи Послушницей, Посвящения в Дом Кадогана.
Николь обошла комнату, прежде чем опустилась на диван. Она села на один конец, скрестив ноги, скрестив руки на груди.
Этан сел напротив нее. Мы с Сарой остались на ногах.
— Твой Дом милый, — произнесла Николь. — Фотографии не воздают ему должное.
— Если это твой первый залп, Николь, тогда не впечатляет.
—
Этан выглядел лишь слегка заинтересованным.
— А разве не так?
— Мы вампиры, которые хотят улучшить участь нашего вида. Сделать их полноценными и интегрированными членами общества, в которое они оказались брошены. Я бы сказала, что это делает нас союзниками.
Этан не казался впечатленным этим аргументом.
— Это ты так говоришь, но это не я посылал мужчину, чтобы тот напал на тебя. Чтобы стрелял в твоих вампиров.
На минуту воцарилась тишина, а когда Николь заговорила, она была непримирима.
— Как я уже сказала, это не было попыткой убить тебя — в противном случае, это была бы очень неаккуратная попытка. — Она скользнула своим взглядом по мне. — Я думала, возможно, те, кто ближе всего к тебе, убедят тебя отступить.
— Эти самые близкие мне люди понимают меня и то, что мной двигает. И они понимают, что вампиры Кадогана не отступают просто потому, что мы напуганы.
Это без сомнения разозлило ее. Выражение ее лица этого не продемонстрировало, но магия вылилась в комнату с такой силой, что я инстинктивно потянулась к своей катане. Сара сделала то же самое и удивление в ее глазах было равно моему. Я переместила свой вес, готовая двигаться в случае, если Николь или Сара пошевелятся, видя, что и Сара сделала то же самое. Мы обе были как на иголках, на случай если физическое испытание начнется раньше.
В своем шантаже Николь использовала их взаимное прошлое как оружие. Но Этан не боялся сражаться в ответ, со страхом, гневом, раздражением, сдерживаемыми и терзавшими его несколько дней. Вот за что он держался. За гнев из- за ее предательства; угроз, шантажа, вызова. Из того, что я узнала, они оба были жертвами, добычей монстра. Может быть, в этом был корень его настоящего гнева и раздражения — не просто то, что она угрожала раскрыть его прошлое, но что именно она была той, кто угрожал ему.
Они были когортой, товарищами, вампирами, которые пережили эту травму. Он верил, что они были на одной стороне. Не друзья, возможно, но определенно не враги. А затем, для того, чтобы поддержать свои претензии на ГС, она попробовала пойти насильственным путем, чтобы отговорить его принимать брошенную перчатку. Она предала его вдвойне.
Но если все дело было в этом, почему не рассказать мне? Почему не объяснить мне свои чувства? Не было в этом ничего, против чего я стала бы возражать.
— Женщина приходит к пониманию вещей на протяжении столетий ее существования, — сказала Николь. — Она учится видеть перспективу. Бальтазар, да, был монстром. Но он дал мне бессмертие для определенной цели. И я намерена выжать из него максимум пользы.
— Угрожая мне? Бросая мне вызов?
— Беря то, что принадлежит мне, и на что у тебя нет права претендовать. — Ее глаза сузились в щелки, и она наклонилась вперед, пузырь магии передвинулся с ней, как иголочные уколы на коже.
— Я выжидала свое время, Этан. Работала, чтобы построить свое собственное королевство. Я шла на сделку с монстрами — вампирскими и человеческими — и людьми, которые относились ко мне так, будто я собака, поскольку мне не повезло родиться с кожей оттенка потемнее, чем у них. Я была Второй, ожидая своей очереди. Я следовала правилам.