Кровавые поля
Шрифт:
Урс пожал широкими плечами.
– Так у нас будет больше шансов дожить до заката, – прошептал он.
Казалось, Коракс, находившийся в переднем ряду, обладает сверхъестественным слухом. Он повернул голову.
– Ну, кто там жалуется?
Квинт закрыл рот и стал смотреть прямо перед собой.
– Мы построились, как нам приказали, вы, жалкие отбросы, а не легионеры! Всем ясно?
– Да, командир! – ответили они.
Гримаса исчезла с лица Коракса.
– Я знаю, что стоять здесь и ждать возможности двинуться вперед неудобно. Я понимаю, что вам жарко, и пыль попадает в глаза и рот, и даже в задницу. Вы хотите поскорее с этим покончить. Но Варрон знает, что делает. Как и Павел, и Сервилий. А трибуны выполняют их приказы, понятно? Именно здесь мы будем сражаться, потому что сейчас наши фланги защищены.
Квинт посмотрел налево и сквозь клубы дыма увидел цепочку невысоких холмов и укрепленные стены Канн, где еще несколько дней назад стоял лагерь Ганнибала. Где-то у подножия холма вместе с союзной кавалерией находился Варрон. Справа текла река Ауфид, которую Квинт отсюда видеть не мог. Им пришлось перейти ее вброд перед тем, как они здесь построились. Там были его отец и Калатин под командованием Павла. Квинт молился, чтобы они сражались храбро и дожили до победы. Коракс снова заговорил, и юноша стал его слушать.
– Мы двинемся дальше только после того, как получим приказ от Сервилия, и ни мгновением раньше! – рявкнул центурион. – Далеко не все собравшиеся здесь солдаты прошли такую же хорошую подготовку, как вы. Четыре легиона только что присоединились к нам, там полно парней, которые еще ни разу не брились, не говоря уже о том, чтобы сражаться с гуггами. Им нужно время, чтобы построиться, как нужно, а их офицерам удобнее вести своих солдат узкой колонной. На тот случай, если это не осело в ваших тупых головах: сегодня очень важно держать строй! Мы должны нанести сукиным сынам мощный удар, чтобы они никогда от него не оправились. Наши двадцать четыре ряда об этом позаботятся, верно?
Все тут же громко поддержали своего центуриона.
Коракс удовлетворенно кивнул и отвернулся. Квинт облегченно вздохнул, хотя центурион и не показал, что узнал его голос.
– Что же, отсюда мы сможем метать копья, – прошептал он Урсу. – Возможно, нам даже не придется обнажать мечи, если удастся быстро прорвать строй карфагенян.
– Я бы на это не слишком рассчитывал, – мрачно заметил Урс. – Когда колеса сражения начинают поворачиваться, их очень сложно остановить. Они вполне могут смять достаточное количество легионеров, чтобы сегодня нам пришлось обагрить наши мечи кровью.
Намек получился жутковатым, и энтузиазм Квинта заметно уменьшился. Однако он находился именно там, где хотел. Юноша мечтал стать пехотинцем и мог смело утверждать, что его мечта осуществилась. Это было очень далеко от того, что он представлял себе, будучи кавалеристом, и он научился многим вещам, о которых прежде даже не подозревал. К тому же гастаты воевали не так, как велиты. Да и возможности развернуть лошадь и умчаться от врага, если возникнет такая необходимость, у него не будет. Как и не станет он бежать вперед вместе с другими велитами, обмениваться бросками дротиков с врагом, а потом отступать за ряды тяжелой пехоты. Ему предстоит маршировать бок о бок со своими товарищами прямо на пехоту Ганнибала. И все это произойдет сегодня утром. В сотнях шагов впереди строилась вражеская армия. Квинт слышал, как ревут галльские трубы.
Парр-парр-парр. З-з-зерп. Парр-парр-парр. З-з-зерп. Бууууу.
Ему совсем не нравилось слушать их рев. Как и во время битвы при Тразименском озере, они обещали кровь, кровь, яростные схватки, море крови. И в отличие от вчерашнего дня они не смогут вернуться и оказаться в безопасности, в своем лагере. В этом замкнутом пространстве между холмами и рекой начнется грандиозное сражение. И не вызывало сомнений, что победит тот, чья пехота окажется самой стойкой. Битва будет жестокой до самого конца. С обеих сторон неизбежны огромные потери. Врата в подземный мир уже широко и нетерпеливо распахнуты.
Квинт с трудом сглотнул, стараясь подавить желание помочиться. Он спрашивал себя, как его мочевой пузырь смог наполниться так быстро? Казалось, он до последней капли избавился от скопившейся там жидкости. Через мгновение юноша удовлетворенно вздохнул, когда стоявший рядом Урс поставил щит на бедро, а другой рукой стал возиться с завязками. Квинт быстро последовал его примеру. И тут же стали мочиться другие солдаты.
– Только не мне на ноги, – запротестовали те, что стояли впереди.
По манипуле прокатился нервный смех облегчения. «Очевидно, не только я испытываю страх», – подумал Квинт, и эта мысль его приободрила. Мацерио тоже не выглядел счастливым, что порадовало Квинта.
Парр-парр-парр. З-з-зерп. Парр-парр-парр. З-з-зерп. Бууууу.
Даже на таком расстоянии безумные завывания галльских труб могли соперничать с римскими горнами и приказами офицеров.
– Проклятые дикари! Это брачный призыв галлов! Парни, никто из вас не видел поблизости женщин, уродливых, как собаки? – Коракс понял, что происходит. Он переместился вдоль рядов так, чтобы лучше видеть своих людей, и приложил руки к губам. – У большинства галльских женщин борода почище, чем у Геркулеса. Я знаю, сам видел! У них огромные задницы, как у отелившейся коровы. Если вы увидите этих сук, не подпускайте их ближе, чем на длину копья, или получите сифилис, который собьет вас с ног на месяц.
Настроение у легионеров улучшилось. Они подмигивали друг другу и смеялись.
– Предстоящая битва всегда вызывает у мужчин желание помочиться. Со мной такое случалось не раз, – громко сказал Коракс. – Некоторым из вас захочется избавиться от дерьма. Не ждите специального приглашения. Я советую сделать это, пока еще есть возможность. И, если вас тошнит, нет ничего зазорного в том, чтобы немного поблевать. Лучше сейчас, а не во время схватки – иначе вас ждет верная смерть.
Тишина. Несколько солдат смущенно переглянулись. Раздался сдавленный смех.
– Проклятье, я не шучу, парни! – рявкнул Коракс. – Если ваше тело хочет от чего-то избавиться, сделайте это без промедления! Иначе вам придется пожалеть.
Квинт почувствовал огромное облегчение – он побывал в отхожем месте еще утром. Юноша посмотрел на Урса, и тот ухмыльнулся.
– Не беспокойся, я избавился от дерьма еще в лагере.
Однако один из их соседей по палатке не был столь удачлив. На него обрушился шквал грубых шуток и жалоб из-за запаха, когда тот с покрасневшим лицом присел на корточки и облегчился. Некоторые солдаты последовали его примеру и тоже стали предметом насмешек и оскорблений. Некоторые отошли в сторону, и их стошнило.