Кровавые всполохи
Шрифт:
Но весёлое настроение улетучилось сразу, как выехал из детинца. В чужую землю ехать послом. Велика честь, а страх стучит внутри. Всякое может случиться. И делать нечего – служба княжеская, подневольная: сказано – делай.
«»»»»»»
Из Владимира посольство на трёх лодьях отправилось ранним утром вниз по Клязьме. В первой лодье плыли дружинники сопровождения – они проводят посольство до Нижнего Новгорода, во второй – булгары, во главе с князьком Адавлетом, однолетком Сёмена, на третьей – посол князя Юрия Сёмен, дружинники
–Что за печаль мне в чужбину ехать? А, воевода? – допытывался Микула.
–Князь повелел. Ты его холоп. Говорит, у тебя глаз острый, – пряча усмешку в усах, объяснил повороты судьбы Микулы Семён.
Микула сразу загордился, щерясь.
–Точно! Острый глаз! Что я замечу, тебе не увидеть! Но я не холоп. Я вольный.
–Сколько ел, пил княжеского, на соломе валялся, а всё вольный.
–Князева печаль меня кормить и в конюхах держать. Не захочет – уйду. Захочу, сам уйду.
–Ленив ты страшно, Микула… В послы тебя определили, растёшь, как муж государственный, в чине прибавляешь, а ворчишь! Тебе безделье дороже хорошей жизни?
–А моя чем плоха?
–У тебя ничего нет.
–Руки, ноги есть, голова работает, большего не требуется. А честь не велика чины выслуживать. Князья грызутся друг с другом за городки, а вам, слугам верным, головы рубят.
–Ты не князю, земле суздальской послужи.
–Послужу. Я не отказываюсь. А не нравится мне эта затея, хоть что говори, воевода.
В Стародубе речной караван остановили дружинники князя Ивана – брата великого князя Юрия, самого младшего среди братьев Всеволодовичей, ему исполнился тридцать один год. Он был тихим, спокойным человеком, всецело преданным Юрию.
Послов накормили за княжеским столом. Адавлет рассказывал о монголах и призывал быть мирными соседями – дипломатическая болтовня. Тут же за столом, Семён разговорился с булгарским князьком, узнал, что он племянник хана и отвечает за посольские дела.
Отплывая дальше, Адавлет пригласил Семёна на свою лодью, и до Нижнего Новгорода Семён плыл с булгарами, расспрашивая Адавлета о неведомых монголах.
–Разве они неведомые, воевода? Шесть лет назад вы бились с ними на реке Калке.
–Не может того быть! – удивился Семён своему неведению. Вроде, он беспамятством не страдал. Другие у них, в Суздале, битвы были.
–Не ваш князь, не Суздальский, а южные – из Киева, Чернигова… Монголы разбили русское войско, и гнали остатки до Днепра. Они проходили и через наши земли. Мы их тогда сильно потрепали.
–Лжешь, князь! Была бы битва великая, все бы о ней знали!
–Расспроси у вашего летописца княжеского, раз мне не веришь! Монголы не неведомые, они рядом, и они сильные враги! На Русь и Булгарию приводил отряды полководец Субедей. Цепной пёс Чингисхана. Покорил множество народов. И Китай, и Хорезм, и Кавказ. Теперь он вернулся. В прикаспийских степях Субедей разогнал половцев, вытеснил их за реку Яик. За Яиком степи принадлежит хану Бату, сыну Джучи, старшего
сына Чингисхана, великого основателя монгольской орды. В этом году, зимой, Субедей и Кокетай привели в прикаспийские степи войска, по нашим сведениям два тумена. Двадцать тысяч воинов.
–Двадцать тысяч?! Много! – Семён слушал, и не мог до конца поверить
–Для монголов двадцать тысяч не много – это два небольших отряда. Потому мы и беспокоимся. Когда Чингисхан покорял империю Хорезмшаха Мухаммеда, которому раньше принадлежала те степи, где властвует теперь Бату, монгольское войско состояло из двенадцати туменов. Сто двадцать тысяч!
–Ха-ха. Ну, это точно сказки! Преувеличиваешь!
–Нисколько. А войско Мухаммеда было в сорок туменов, и всё равно монголы разбили его империю, как глиняный кувшин. Теперь все воины Хорезма служат монголам… А когда Чингисхан напал на тангутов (многолюдное государство на западе Китая), его армия была из тринадцати туменов – сто тридцать тысяч! Монголы за два года стёрли тангутов с лица земли. Говорят, оставшиеся в живых стали рабами, а тангутский язык забыт.
–Почему же Чингисхан не послал на Булгарию десять туменов, а только два?
–Ты мне, всё-таки, не веришь, воевода, – Адавлет смотрел на берега реки, отмахиваясь веточкой от назойливых комаров. – Чингисхан два года назад умер. Страной монголов правил его младший сын Тулуй. В этом году, на всемонгольском курултае, согласно завещания Чингисхана, власть над империей принял его средний сын Угедэй… А почему не послал на нас десять туменов, я не знаю. Говорят, монголы основную армию направили опять в Китай. Не знаю. Но это хорошо. Для нас даже два тумена – уже сильная армия… А есть слухи…
–Откуда слухи? – перебил Семён.
–Купцы. Купцы там и тут, они всё знают, везде бывают, от них нет секретов… Есть слухи, что монголы пошлют сюда дополнительные силы, правда, из кипчаков (они не так сильны)… Но, если их будет много…
–Посмотреть бы на тех монголов.
–Приедем, посмотришь.
–Захватили пленных? Вы снова бились с ними?
–Пленных нет, но я покажу тебе монголов. Издали. После приёма у хана, не поленись, съездим к Яику – на той стороне реки постоянно их дозоры. Этой зимой, по льду, тумены Субедея и Кокетая переходили Яик и разгромили наши сторожевые заставы. Но границу ханства не перешли, повернули на башкир. Мы заключили мир с башкирами. Там идут большие схватки. Башкиры разрозненны, многие племена не сплочены, бьются сами по себе, а монголы их крошат всей массой. Но Башкирия – леса и горы, так просто монголам её не завоевать – коннице в лесу туго, ей степь нужна, простор.
–Почему ты, князь, говоришь, что монголы покоряют башкир? Может, просто разоряют, грабят, потом уйдут?
–Нет, они не уходят. Стойбища сжигают, людей бьют, уводят в плен, князей вырезают. Им нужен тыл, когда они пойдут на нас.
Лодьи прошли мимо Гороховца, причаливать к пристани не стали.
После Гороховца, из узкой Клязьмы вошли в широкую Оку.
В Нижнем Новгороде остановились на сутки. Послов встречали воевода Сысой и посадник Спиридон – отец Семёна.
–Сёмка, обормот, ты-то куда, в страсть такую? – поразился отец, узнав, что Сёмен направлен послом к булгарам.