Кровавые всполохи
Шрифт:
Половецкие ханы гневно требовали не верить посулам, и казнить послов.
–Они и с вами сделают то, что с нами сотворили! Монголы дали подарки нам, убеждая не помогать аланам, и что? Аланы разбиты, а половцы в беспорядке бегут по степям, теряя табуны и жизни! Где ханы, поверившие монголам? Один Юрка Кончакович живой, остальные полегли под монгольскими саблями. Монголы коварны. У них нет ни совести, ни чести.
–И у вас совести не много, – ухмыльнулся киевский князь, но монголов, надменных и важных,
Тумены Субедея и Джебе медленно отходили на восток.
Разъезды сообщили, что объединённое русско-половецкое войско продолжает движение на юг, к излучине Днепра, где расположена естественная переправа.
Узнав о гибели послов, нойоны поняли, что битвы не избежать – за гибель послов принято мстить, и великий Чингисхан не простит ухода без боя.
К русским отправили новое посольство, а Джебе мобилизовал в потрёпанные тумены бродников – русских, живших вольницей на берегах Донца и не признававших власти князей ( в случае отказа сражаться, их обещали вырезать). Таким образом, пополнив тумены пятью тысячами бродников, монголы имели двадцать тысяч воинов против втрое превосходящих сил.
В Протолочах, на переправе, к основному русскому войску подошли на соединение дружины из Галича и Волыни.
–И зачем послов казнили?! – узнав о гибели посольства, досадовал Мстислав Галицкий.
–Твой тесть просил, хан Котян, – издевательски вежливо отозвался киевский князь.
Мстислав первым начал переплавлять свои дружины на восточный берег Днепра.
Когда перешла первая тысяча, к князю привели новое монгольское посольство. Монголы выглядели готовыми к гибели, но держали спесивую надменность. Чтобы унизить их, Мстислав, не слезая с лошади, велел послам говорить.
–Послушавшись половцев, вы убили наших послов и идёте против нас. Идите. А мы вам зла не делали. Теперь нас рассудит бог», – слова посла, лицом не похожего на сопровождавших его воинов, не понравились князю.
–Как зовут тебя, посол?
–Гемябек.
–Передай своим воеводам, Гемябек, что мы разобьём ваше войско, и прогоним из половецких земель. А теперь уезжайте, и пусть, как ты говоришь, нас бог рассудит.
Послы уехали. Переправа продолжалась. Котян ругался, что отпустили монголов.
–Это высмотрени!
–Уймись! Нет закона, чтобы послов убивать!
Котян, недовольный, ускакал к своим…
Субедей, увидев живым Гемябека – тысячника из покорённых курдов, ухмыльнулся, коротко произнёс:
–Идут?
–Идут, великий нойон. Туменов пять– шесть. Из них половина – половцы.
–Половцы не воины. Вот как бьются русские, мы не знаем. Гемябек, ты со своей тысячей будешь прикрывать наш отход.
Когда тысячник ушёл, Субедей, посмотрев на Джебе, произнёс:
–Если их в три раза больше, надо сделать так, чтобы уравнять силы. Будем не спеша отходить на восток, оставляя отары и табуны под охраной сотен из туркменов, бродников и алан. Монголов будем держать в кулаке. Пусть князья одерживают мелкие победы, растягивая свои порядки. Когда силы уравняются, неожиданным ударом опрокинем передовые тысячи, и разобьём врага.
Недалеко от переправы, половцы в стычке сбили заслон Гемябека, самого захватили в плен и, привезя в стан союзников, растерзали.
Туркменская тысяча отходила в непрерывном бою и полегла.
Дружины Мстислава Галицкого оторвались от основного войска, нагнав отары и табуны, отгоняемые сотнями алан, разогнав их, захватили скот.
Увидев богатую добычу, киевский и черниговский князья затаили зависть и озлобление против Мстислава.
Войско, неторопливо, отдельными колонами, шло на восток. Впереди двигались половецкие сторожевые отряды, непрерывно вступая в стычки с отходящими монголами.
Дни сменялись днями. Отчуждение между великими князьями росло – на требование киевского и черниговского князей поделиться добычей, Мстислав Галицкий наотрез отказался. Князья разругались.
30 мая 1223 года русско-половецкое войско вышло к речке Калка. Князья решили устроить временный стан, и собрать растянувшиеся в походе отряды в единый кулак. Половцы ушли далеко вперёд, встали отдельно.
Неожиданно, русские разъезды налетели на монгольские сотни, в коротком, но ожесточённом бою, монголов опрокинули и прогнали в степь.
Мстислав Галицкий повелел своим дружинам переправиться через Калку, и встать отдельным лагерем.
Киевский князь разместил своё войско на горе над рекой, и огородил лагерь тыном из кольев.
Ночь прошла в подозрительной тишине – русские дружины располагались тремя отдельными станами, а половцы были где-то в степи, за Калкой.
Ранним утром 31 мая князь Галицкий с Даниилом Волынским выехали в дозор.
В туманом мареве стояли монгольские тумены, лошади фыркали, поводили ушами, бряцали удила.
Ворвавшись на спящий стан, Мстислав закричал:
–Дружины, к оружию! Татары!
Даниил осадил коня рядом.
–Я пошлю гонца к черниговцам и киянам! Пусть выходят!
–К чёрту! Сами справимся! Чести много! – зло отозвался Мстислав.
Дружинники торопливо выстраивались в боевой порядок, одевали кольчуги, шлемы.
–Хур-ра-а!!!
Разрывая тишину рёвом, визгом и топотом, монгольская лава обрушилась на стан галицкого и волынского князей. Обходя, другие тысячи торопливо преодолевали реку, чтобы напасть на спящих черниговцев и киевлян.
Яростный удар разбил боевые порядки русских, началось избиение. Киевляне сидели за тыном, отстреливаясь, отрезанные от остального войска.