Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным
Шрифт:
Сталин утратил свою некогда безмерную власть, которая позволяла ему вовлекать людей в свой вымышленный мир. Ему доводилось угрожать начальникам безопасности вместо того, чтобы давать им инструкции. Его подчиненные понимали, что Сталин хотел признаний и совпадений, которые можно представить как факты. Однако им постоянно мешало определенное внимание к бюрократическим приличиям и даже, до определенной степени, к законности. Судья, который вынес приговор членам Еврейского антифашистского комитета, сказал подсудимым об их праве на обжалование. В процессе преследования советских евреев начальники безопасности иногда с трудом заставляли своих подчиненных (и, наверное, что самое главное, подсудимых) понимать, чего от них ожидают. Допросы, хотя и были брутальными, не всегда давали нужные доказательства. Пытки, хотя и имели место, были последним средством и именно на них лично настаивал Сталин [754] .
754
Сталин
* * *
Сталин был прав, что волновался о влиянии войны и Запада и о продолжении существования советской системы в том виде, какой он ей придал. В послевоенные годы далеко не все советские граждане были готовы принять то, что 1940-е годы оправдывали события 1930-х годов, что победа над Германией ретроспективно оправдывала репрессии по отношению к советским гражданам. Такова, конечно же, была логика Большого террора в то время: приближается война, поэтому опасные элементы нужно убрать. В сознании Сталина приближающаяся война с американцами, видимо, оправдывала еще один виток упреждающих репрессий в 1950-х годах. Неясно, хотели ли советские граждане пойти на такой шаг. Хотя многие поддерживали антисемитскую истерию начала 1950-х годов, отказываясь, например, ходить к врачам-евреям или покупать лекарства у фармацевтов-евреев, однако это не являлось одобрением возврата массового террора.
Советский Союз просуществовал почти четыре десятилетия после смерти Сталина, но его органы госбезопасности никогда больше не устраивали голода или массовых расстрелов. Преемники Сталина, какими бы брутальными они ни были, отказались от практики массового террора в сталинском смысле слова. Никита Хрущов, в конечном счете победивший в борьбе за право наследия Сталина, выпустил большинство украинских заключенных, которых отправил в ГУЛАГ десятилетием ранее. Не то чтобы Хрущев лично не был способен на массовое уничтожение: он был достаточно кровожадным во время террора 1937–1938 годов и повторного захвата Западной Украины после Второй мировой войны, но полагал, что Советский Союз больше не может существовать таким способом. Он даже обнародовал некоторые преступления Сталина в докладе на съезде КПСС в феврале 1956 года, хотя и делал ударение на страданиях элиты коммунистической партии, а не на группах, которые пострадали гораздо больше, – крестьянах, рабочих и представителях нацменьшинств.
Восточноевропейские государства оставались сателлитами Советского Союза, но ни одно из них не пошло от показательных процессов (прелюдия к Большому террору конца 1930-х годов) дальше, к массовому уничтожению. Большинство из них (Польша была исключением) коллективизировали сельское хозяйство, но никогда не забирали у крестьян права на частные земельные наделы. В сателлитных государствах, в отличие от Советского Союза, не было голода. При Хрущеве Советский Союз вторгнется в коммунистическую сателлитную Венгрию в 1956 году. Хотя в последовавшей за этим гражданской войне погибли тысячи людей, а интервенция привела к смене руководства, за этим не последовало массовых кровавых репрессий. Относительно мало людей были преднамеренно уничтожены в коммунистической Восточной Европе после 1953 года. Цифры были на несколько порядков ниже, чем во время эры массового уничтожения (1933–1945) и этнических чисток (1945–1947).
* * *
Сталинский антисемитизм после смерти Сталина еще долго преследовал Европу. Он редко определял основные методы правления, но всегда был доступен в моменты политического стресса. Антисемитизм позволял лидерам пересматривать историю военных страданий (как страданий исключительно славянских народов), а также историю самого сталинизма (которую изображали как деформированную еврейскую версию коммунизма).
В Польше в 1968 году, через пятнадцать лет после смерти Сталина, Холокост был пересмотрен в целях коммунистического национализма. К этому времени Владислав Гомулка вернулся к власти. В феврале 1956 года, когда Хрущев критиковал некоторые аспекты сталинского правления, он подрывал позицию восточноевропейских коммунистических лидеров, связанных со сталинизмом, и укреплял влияние тех, кто мог называть себя реформаторами. Это был конец триумвирата Бермана, Берута и Минца. Гомулку выпустили из тюрьмы, реабилитировали и позволили ему вернуться к власти в октябре того же года. Для одних поляков он олицетворял надежду на реформу коммунизма, для других – надежду на более национально ориентированный коммунизм. Польша уже взяла что могла из послевоенной реконструкции и быстрой индустриализации; попытки улучшить экономическую систему оказались либо контрпродуктивными, либо политически рискованными. После того, как все попытки исправить экономическую систему провалились, национализм остался [755] .
755
О
В Польше 1968 года режим Гомулки предпринял антисионистские репрессии, напоминавшие риторику последних лет Сталина. Через двадцать лет после того, как он сам впал в немилость в 1948 году, Гомулка отыгрался на польско-еврейских коммунистах или, лучше сказать, на некоторых из их детей. Как в Советском Союзе в 1952-м и 1953 годах, так и в Польше в 1967-м и 1968 годах возник вопрос преемственности. Гомулка провел у власти долгое время. Подобно Сталину, он желал дискредитировать соперников посредством их связи с еврейским вопросом и особенно их мягкости по вопросу предполагаемой сионистской угрозы.
Слово «сионизм» вернулось на страницы польской прессы после победы Израиля в Шестидневной войне в июне 1967 года. В Советском Союзе война подтвердила статус Израиля как американского сателлита – этой линии теперь должны были следовать коммунистические государства Восточной Европы. Однако поляки иногда поддерживали Израиль («наших еврейчиков», как говорили люди) против арабов, которых поддерживал Советский Союз. Некоторые поляки считали в то время Израиль тем же, чем и себя: преследуемой жертвой, против которой выступает Советский Союз и которая представляет Западную цивилизацию. Для таких людей победа Израиля над арабскими государствами была воплощением мечты о победе Польши над Советским Союзом [756] .
756
Rozenbaum W. The March Events: Targeting the Jews // Polin. – 2008. – № 21. – P. 68.
Официальная позиция коммунистической Польши была совсем другой. Польское коммунистическое руководство идентифицировало Израиль с нацистской Германией, а сионизм – с национал-социализмом. Такие заявления часто делали люди, которые видели Вторую мировую войну или даже принимали участие в ее сражениях. Однако эти гротескные сравнения исходили из определенной политической логики, которая была теперь типичной для коммунистических лидеров Польши и Советского Союза. В коммунистической картине мира не евреи, а славяне (русские в СССР и поляки в Польше) были центральными фигурами (и как победители, и как жертвы) Второй мировой войны. Евреи – всегда огромная проблема для этой истории страданий – были ассимилированы к ней в послевоенные годы, их считали, если было необходимо, «советскими гражданами» в СССР и «поляками» в Польше. В Польше евреи-коммунисты проделали огромную работу, чтобы убрать евреев из истории о немецкой оккупации в Польше. Выполнив это задание к 1956 году, евреи-коммунисты потеряли власть. Именно коммунист-нееврей Гомулка эксплуатировал легенду об этнической невинности Польши.
Такое изложение Второй мировой войны было также и приемом пропаганды в Холодной войне. Поляки и русские, славянские жертвы последней немецкой войны, были соответственно все еще напуганы Германией, то есть Западной Германией и ее патроном, Соединенными Штатами. В мире Холодной войны это было не так уж и неубедительно. Тогдашний канцлер Западной Германии был бывшим нацистом. Карты Германии в немецких школьных учебниках включали земли, которые были отданы Польше в 1945 году (они обозначались как находящиеся «под польской администрацией»). Западная Германия не признала послевоенную Польшу на дипломатическом уровне. В странах западной демократии, как и в Западной Германии, происходило мало публичных обсуждений о военных преступлениях Германии. Приняв в 1955 году Западную Германию в НАТО, Соединенные Штаты, в сущности, закрыли глаза на злодеяния своего еще совсем недавнего немецкого врага.
Как и в 1950-е годы, сталинский антисемитизм приписывал Израилю вероломную роль в Холодной войне. Подхватив тему из советской прессы января 1953 года, польская пресса в 1967 году объясняла, что Западная Германия передала нацистскую идеологию Израилю. Политические мультфильмы изображали израильскую армию, как Вермахт. Таким образом, заявление Израиля о том, что его существование морально санкционировано Второй мировой войной и Холокостом, предполагалось переиначить: с точки зрения польских коммунистов, капитализм привел к империализму, примером которого был национал-социализм. В то время лидером империалистического лагеря были Соединенные Штаты, в чьей игре Израиль и Западная Германия в равной мере были всего лишь пешками. Израиль был всего лишь очередным воплощением империализма, подпирающим мировой порядок, который генерировал преступления против человечества, а не маленьким государством с особой исторически оправданной претензией на роль жертвы. Коммунисты хотели монополизировать претензию на роль жертвы для себя [757] .
757
О предыдущих советских практиках см.: Szaynok B. Z historia i Moskwa w tle: Polska a Izrael 1944–1968. – P. 160.