Кровавый апельсин (сборник)
Шрифт:
— Дел сказал, чтобы вы шли домой, — сообщил я блондинке, высунув голову в приоткрытую дверь. Она взглянула на меня, быстро схватила сумку и ушла.
Из-под развалин своего стола выполз Дел.
— Оставайся на месте, — приказал я. Дел повернул ко мне побелевшее лицо, из носа шла кровь, стекая двумя красными струйками к подбородку.
— У меня есть друзья, — прошипел он. — Они заставят тебя пожалеть о том, что ты остался живым этой ночью.
— Не сомневаюсь, что они у тебя есть, — ответил я. — А теперь устройся
— Да пошел ты...
Пол был усеян десятифунтовыми купюрами, на подоконнике стоял газовый фонарь. Подобрав с пола пару десяток, я поднес их к фонарю. Огонь охватил края банкнот, разгораясь все сильнее.
— Рассказывай, что произошло этой ночью, — приказал я и положил горящие деньги на кучу других. Огонь весело перебегал с банкноты на банкноту.
— Спасай свои деньги, — посоветовал я. Дел встал на четвереньки и, морщась от боли, начал тушить руками огонь.
— Я сожгу еще больше, — предупредил я. — Вместе с тобой. Рассказывай!
Дел взглянул на меня и понял, что я не шучу.
— Ну, ты оставил машину, потому что знал того человека, который должен был приехать за деньгами, и решил подать ему сигнал. Так?
Глаза Дела забегали из стороны в сторону: он явно придумывал какую-то ложь, но испугался.
— Да, — с трудом проговорил он.
— Итак, ты сказал этому человеку, где мы с тобой расстались, потом пошел к своей «капри» и спокойно поехал домой. С кем ты разговаривал, Дел? — Я на секунду задержал дыхание.
— Его зовут Салки. Морт Салки.
Я выдохнул, стараясь не показать своего разочарования:
— Морт Салки и кто еще?
— Только один Морт.
— У него был напарник.
— Если и был, то я его не видел, — мрачно буркнул Дел. — Я всего лишь был букмекером у людей, желавших сделать свои ставки на гонках. Какой-нибудь тип приходит ко мне и желает поставить на одну из яхт. Я нахожу другого парня, который ставит деньги на другую яхту. Вот и все.
— Как Жарре?
— Кто? — переспросил Дел.
— Жан-Люк Жарре, — пояснил я. — Француз. Мне чертовски хорошо известно, что ты принимал у него ставку. Против меня. Ведь так?
— Да.
— Кто был тем человеком, который сделал противоположную ставку? На меня.
— Дуг Сайлем.
— Сколько?
— Две тысячи к трем.
— Очень красиво со стороны Дуга.
— Рад, что ты доволен. Это все?
Я посмотрел на него сверху вниз.
— Ты встречался с Терри Таннером и его маленьким другом Рэнди?
— Несколько раз.
— Ты делал за них ставки?
Дел рассмеялся. Его смех напоминал звук камня, катящегося по сточной трубе.
— Шутишь! Терри ходит в это чертово казино. И если хочет сделать ставку, то делает ее сам.
— Но ты принимал ставки от Эда.
— Конечно, — подтвердил Дел. Его лицо неприятно сморщилось. Братская любовь. — Мой старый папочка сделал деньги. А тупой ублюдок Эд вкладывал их в свои яхты. Выбрасывал деньги на ветер.
— О, полагаю, их немало перетекло в твой карман. Кто-то же должен был приучить Эда к авантюрам. А тот парень, что искал Эда, это был Морт Салки?
— Да.
— Ты рассказал Эду о Салки, тот сложил два и два, поговорил с Артуром Дэвисом и сообразил, кто заплатил Алану Бартону. Так это было? Ты думал, что можешь потерять клиента, и поэтому, когда Морт позвонил, сообщил ему, где находится Эд. Хотел удержать своего клиента. Итак, ты сам разрушил яхту своего брата.
— Небольшое кровопускание. Я всей душой ненавидел его. Всегда ненавидел.
— Ну, я ухожу. Здесь слишком грязно.
Я вышел из этого отвратительного мира грязных денег и вдохнул запах гниющих лодок.
Глава 32
Переднее сиденье машины не самое удобное место, где можно провести день, особенно если ты вчера вечером был связан корабельным тросом. К семи часам, когда я наконец дотащился до «Милл-Хауса», единственной частью тела, которая не причиняла мне боли, была нога на педали газа. Только благодаря ей я проковылял от дороги к дверям. Они были заперты. Окна зашторены. Меры предосторожности!
Дверь открыла Агнес. У меня мелькнула шальная мысль, что этот дом ей подходит. Она протянула ко мне руки и обняла. Я тоже обнял ее. Было ужасно больно, но, держа Агнес в объятиях, я не замечал такого противного явления, как дрожь во всем теле.
Через секунду она отступила назад.
— Боже мой! — прошептала она. — Твое лицо... — Она показалась мне серьезной, даже потрясенной. Но я улыбнулся ей.
— Посмотрела бы ты на все остальное, — проговорил я и потащился в дом. Увидел на кухонном столе открытую бутылку великолепного вина, вазу с цветами и, как никогда, почувствовал себя дома.
Вино придало мне сил. Я спросил:
— Ну, как ты здесь?
— Как на празднике, — улыбнулась она. — Мне нравится. Мы доели приготовленные Ритой отбивные и печеночный пирог. Я был так голоден, что забывал за столом разговаривать. Покончив с едой, Агнес сказала:
— Я сидела на телефоне, пытаясь узнать, чем занимался вчера Таннер. В десять вечера он выступил с речью на приеме промышленников в Лондоне.
— Так. С ним, кажется, все ясно, — сказал я. — А что со стариком Рэнди?
— Рэнди уехал в местечко под названием Питерборо, в гости к какому-то бильярдисту, — ответила она. — Они встретились в шесть часов. Вернулся в Лондон в два ночи или позже. Я не смогла вычислить этого бильярдиста, чтобы выяснить, сколько длилась их встреча. — Она широко улыбнулась и вылила остатки вина в мой стакан. — Так что это мог быть Рэнди, — предположила Агнес. Улыбка вдруг исчезла с ее лица, она взяла меня за руку.