Кровавый пир. За чьи грехи?
Шрифт:
— Чего брехать! Пес брешет, — ответил Василий, — чай, сам меня и в стрельцы отводил. Али забыл?
— Откажись! — грозно сказал Калачев.
— Не для ча, — уперся Василий.
— Ну, так я покажу тебе, что брешешь, как пес! — крикнул Калачев. — В пыточную его!
Его повели в пыточную башню. Сначала его один стрелец взвалил себе на спину, а другой стал бить его по обнаженной спине плетью, от чего кожа на спине вздулась и лопалась.
— Сказывай подлинное! — говорили ему за каждым
Ему дали ударов тридцать. Потом увели в тюрьму. Рубаха его была смочена кровью, рана открылась.
— Закусил, атаман? — засмеялись колодники.
После полудня его снова привели в пыточную башню. Теперь его вздернули на дыбу, потом жгли каленым железом, потом капали смолою. Василий вопил от невыносимой боли, а подьячий, приставленный к нему, повторял:
— Говори подлинное!
Наконец его посадили на горячие уголья.
— Отрекаюсь! От всего отрекаюсь! — закричал, не выдержав, Василий.
— То-то! — сказал подьячий и приказал снять его, после чего записал новое показание Василия.
Лукоперовых и воеводу (царство им небесное) он оболгал. К ворам пристал по дурости да корысти ради.
Его отвели снова в тюрьму. Он упал на землю и лежал, как труп, а колодники говорили:
— Что, поужинал славно?
На другой день его снова привели в воеводскую избу. Там он увидел и Кривого с Тупорылом и Горемычным. Дьяк поднялся и прочел им приговоры. Тех присудили к виселице, а Василия к смерти на колу.
— Хочешь исповедоваться и приобщиться? — спросил его дьяк.
— Хочу! — радостно ответил Василий.
Его отвели в соседнюю избу. Там у аналоя стоял отец Никодим.
Василий задрожал и упал ему в ноги. Слабость и потрясение мешали ему подняться. Отец Никодим стал подле него на колени и опустил над ним свою седую голову.
— Отпусти и помилуй! — твердил Василий, глухо и тяжко стеная.
Отец Никодим стал наставлять его.
— Отец, умоли Наташу, чтобы простила окаянного!
— Она забыла уже и о тебе плачет! — сказал старик. Василий поднял лицо.
— Скажи ей, что, и умирая, люблю ее!
— Скажу, сыне! — ласково сказал Никодим. — Встань, я приобщу тебя.
И он приобщил Василия.
После этого его повели стрельцы за надолбы. Подле одного пустого глаголя остановились, вывели друг за другом его товарищей и быстро вздернули.
— Прощай, атаман! — успел крикнуть Кривой.
Василий набожно перекрестился. Стрельцы повели его дальше и подвели к острому колу. Двое палачей схватили его сильными руками, высоко подняли и с размаху посадили на кол. Василий вскрикнул так, что вороны черной тучей поднялись с обезображенных трупов и закружили в воздухе.
Когда Василий очнулся, он был один среди гниющих трупов. Кол медленно
Вот один вскочил ему на голову и сидел на ней, хотя Василий кричал и мотал головою. Вот он нагнулся, жадным клювом ударил в глаз Василия и отлетел.
Василий лишился чувств и, не приходя уже в себя, помер к следующему утру.
IV
В первый момент князь не поверил своим глазам, когда казаки принесли и положили перед ним Наташу. Прилуков жадно глядел на нее и не мог наглядеться. Какая она бледная, измученная! Как нежно ее лицо и как печально! При ярком свете луны она казалась покойницей, так бледны и недвижны были черты ее лица.
— Вот так здорово! — воскликнул Дышло. — Да это боярышня Лукоперовых!
Князь очнулся и поднял орошенное слезами лицо;
— Она, Дышло! Только не умерла ли она? Смотри, голубка не движется!
— Что ты, князь! Да я ее сейчас тебе в память приведу! Гляди!
Князь снова склонился над нею. Дышло стал на колени, взял ее руки и тихо стал хлопать по ладоням.
— Будь черная кошка, — говорил он, — тогда бы живо! Подпалил хвост ейный и к носу!.. А теперь… тсс! Гляди, князь!
Но князь и так не сводил с нее очей.
Наташа лежала в обмороке, но вот она вздохнула, раскрыла глаза и улыбнулась. Сон! Вот он, светлый, ясный, который явился ей на спасение! И кругом от него свет так и льется… и она протянула вперед руки и воскликнула:
— Спаси меня!
— Спасли уже, ясная! — нежно ответил князь.
— Ай! — вскрикнула Наташа и пришла в себя.
Так это не сон! Князь правда перед нею, и она спасена. Свет этот — свет ясного месяца!.. Вот здесь лежат связанные!..
Она села и растерянно-радостно оглянулась.
— Не сон! И ты здесь, князь? Как ты набрел сюда?
— Я послан за разбойниками в Саратов, — оправившись, ответил князь, — и узнал, что тебя вор увез. Погнался, и вот — помог мне Господь!
— Истинно Господь, — кивнув головою, сказала Наташа. — От кого узнал?
— Поп сказал. Я думал, тебя убили…
— Отец Никодим! Значит, он жив! О, как я рада! Я думала, все убиты… Князь, отвези меня к нему.
— Туда и уедем. Я только тебя ждал. Эй! — сказал он, подымаясь с колен. — Готовсь!
Он распорядился устроить покойное сиденье для Наташи. Между двух коней, на копьях и арканах, казаки приспособили вроде люльки, и Наташа полулегла в нее. Князь сел на коня.
— Ты, Дышло, воров к воеводе приведешь! — приказал он. — Двадцать казаков здесь тебе на помощь останутся.