Кровавый рассвет
Шрифт:
Когда заявление было прочитано, Райдолф разрешил задать Мартелу несколько вопросов, на которые тот отвечал глубоким, хорошо поставленным голосом. Общее впечатление слегка портил слабый акцент. Все вопросы были политического характера, вежливо сформулированные, потому что репортеры отлично понимали, как быстро их вытурят отсюда, если они позволят себе отступления от программы. Ответы Мартела были такими же вежливыми и безликими, как и вопросы.
Тем временем мне удалось пробраться поближе, протискиваясь между операторами до тех пор, пока Мартел не оказался прямо напротив меня.
Когда Райдолф объявил
– Вы еще не нашли ее?
На секунду его лицо застыло, словно маска мертвеца; глаза, как змеи, впились в меня, в зрачках снова появились блуждающие огоньки страха. Он читал мое лицо, а я его. Я еще раз вскинул камеру и щелкнул, запечатлев Мартела во весь рост, потом кивнул и стал протискиваться обратно в толпу. Верджил Адам был прав: «Ищите женщину!»
Многие из репортеров возвращались обратно вместе, и мне удалось замести следы. Попав на улицу, я прошагал несколько кварталов, поймал такси, позвонил Рондине и ждал ответа не меньше двух минут, пока не убедился, что ее нет дома.
Черт возьми, я не имел права сердиться на нее! Нельзя же в день свадьбы отказываться от невесты и ждать, что тебя будут за это гладить по головке…
Утром, ровно в восемь, я встретился с Дэви за завтраком на Бродвее. Секирн выглядел весьма помятым, и мне сразу стало ясно, что он не спал всю ночь.
– Как ее зовут, Дэви? – коротко осведомился я.
Он вытащил из кармана большой плотный конверт и бросил его мне через стол.
– Ты, как клещ, Тайгер, не можешь отстать от усталого человека. Тут весь материал. Ее зовут Ева Верд. По национальности немка, осталась в Америке после Олимпиады. Мне продолжать?
– Давай, давай! Детали после.
– До этого она около года встречалась с Мартелом. Тот присутствовал на трех играх в качестве болельщика и попутно имел связь с некоторыми агентами. Она завоевала две серебряные медали. Они думали, что она – А-1, и поэтому не следили за ней так, как за остальными. Вечером, во время прощального ужина, она исчезла, почти незаметно для всех. После этого появилась в Лондоне, взбудоражила и купила наших посланников и перелетела к нам, попросив политического убежища. Некоторое время она работала лыжным инструктором в горах Новой Англии, затем отправилась в Солнечную Долину, потом пропала из вида. В это время Мартел побеждал своих соперников. Если бы на этом закончилось, но… когда он добился настоящей власти, то стал рваться еще выше. Здесь есть ее фото. Настоящая леди… Годива.
Я достал из конверта снимки. Да, настоящая Годива, белокурая, с тяжелой копной золотистых волос и фигурой Валькирии. Лицо свежее, чуточку крестьянского типа. Даже сквозь мешковатый костюм можно было различить чудесные формы отлично тренированного тела: высокую грудь и мощную мускулатуру.
– Где она сейчас?
Дэви пожал плечами и достал сигарету.
– Откуда мне знать? Она просто исчезла. Никто о ней давно не слышал. Я всех поднял на ноги, но безрезультатно.
– Все еще не знаешь, прав ли я?
– Нет, не думаю. Не такой Мартел человек, чтобы наломать из-за бабы столько дров.
– Но это лишь мое предположение.
– За ним же следят, ты это знаешь. Теперь за его жизнь никто не даст и ломаного гроша,
– Давай проиграем пластинку с обеих сторон. Надо ли нам искать эту Годиву?
– А что это может дать нам практически?
– Ты не собираешься использовать этот материал в своих статьях? Подумай, приятель, это сенсация.
– Нет, я не желаю быть чрезвычайно знаменитым, и не хочу впутываться в политику. Лучше писать о желтых чулочках Молли Адам, чем получить пулю в общественном сортире, и, по-моему, тут нет никакой связи. Она сама по себе, а он…
– Вспомни, что Адам сделал для Евы.
– Конечно, – быстро отреагировал он, – и что Далила сделала для Самсона [1] .
[1] В ветхозаветном предании возлюбленная Самсона; выведав по наущению филистимлян, что неодолимая сила Самсона скрыта в его волосах, усыпила его, велела остричь, а затем передала в руки врагов. (Прим. ред.)
Я ухмыльнулся на его шутку, положил на стол пять долларов и сказал, что буду держать с ним связь. Пока шел к двери, я ощущал на спине его взгляд. В три часа я встретился с тремя ребятами из Ньюарк-Контроля, которых прислали по моей просьбе. Хукер и Джеймс были среднего роста, в возрасте около сорока лет, и могли затеряться в толпе из двух человек. Хукер уже был со мной в переделке, а о Джеймсе я слышал в связи с Генеральным Тихоокеанским инцидентом. С ними была девушка, где-то около двадцати семи лет, маленькая, как мышка. Ее персонально рекомендовал мне Вирджил Адам. Я быстро проинформировал их, дал фото Мартела, и приказал установить его местонахождение в промежутках между допросами.
Поскольку их уже подготовили, это не отняло много времени. Они могли прямо связаться со мной через отель или передать сведения через Ньюарк, откуда они попадут ко мне.
Каждый имел достаточную сумму, чтобы купить необходимые сведения, и все беспрекословно подчинялись мне.
Когда они ушли, я навел справки и дал ребятам последний адрес крошки Верд в Солнечной Долине. Меня заверили, что немедленно займутся этим, и я повесил трубку несколько успокоенный: ребята знали свое дело. Но мне стало не но себе при мысли, что ИАТС также наводит справки о девушке. Единственный мой расчет строился на том, что эти друзья думают о политической причине перехода Габина на нашу сторону и еще не скоро перестанут размахивать флажками, напевая «Звезды и полосы».
И еще один звонок – самый главный. Я позвонил Рондине, но к телефону подошла прислуга. Она сообщила, что Рондина недавно уехала неизвестно куда. Я поблагодарил за информацию, поймал такси и отправился в отель.
Вечером некоторые газеты опубликовали статьи о Мартеле, а на экранах замелькали кадры интервью. Мартела приравняли к тем европейцам, которые не вынесли политической обстановки в старой прогнившей Европе и поспешили сюда, чтобы обрести свободу. Было объявлено, что он знает многое такое, что выведет нас вперед во многих областях. Где-то к полуночи он стал чуть ли не национальным героем.