Кровавый сентябрь
Шрифт:
Когда подъём закончился, мы уже были в предельной стадии изнеможения. Не сговариваясь, мы повалились на траву, жадно хватая ртом воздух. Как ни странно, Васька оклемался первым. А мы с Верой целых две минуты не могли отдышаться. Проклятые сигареты!
– Живы? – прохрипел я, с трудом сдерживая рвущийся из груди кашель.
– Живы, – прохрипела Вера в ответ.
– Всё нормально, пап, – сказал сын.
Я потрепал его по русой голове.
– Так держать, Василий!
– Кто эти люди?
– Бандиты.
– Они хотят нас убить?
– Не волнуйся, сын, им это не удастся. Обещаю.
Раздвинув ветви кустарника, я внимательно оглядел противоположный склон, по которому мы только что спускались, в страхе ожидая появления преследователей. Но всё было тихо. У меня затеплилась призрачная надежда, что нам удалось-таки оторваться.
– Всё, пора! – Я вскочил на ноги. – Берём круто влево. Нельзя слишком удаляться от дороги. За мной!
Надежда придала нам сил. Бежать стало легче: открылось второе дыхание. Выбрав стабильный ритм, мы бежали теперь нога в ногу, как заправские бегуны.
– Держишься, парень? – крикнул я на ходу, оборачиваясь к сыну.
Он молча кивнул.
Прошёл ещё час. Мы сбавили скорость и перешли на ходьбу. По моим расчётам, мы двигались параллельно шоссе, которое должно было проходить где-то слева. Преследователей не было. Но я знал: они могут появиться в любую минуту. Поэтому расслабляться нельзя.
В полдень я остановился.
– Привал пять минут, – сказал я.
Мы разлеглись на пригорке, подставив разгорячённые лица осеннему солнцу. Сейчас бы лежать и лежать, предаваясь неге последних тёплых деньков и не думая о постигшей нас беде. Но, увы, не думать не получалось.
– Подъём.
Мы продолжили путь. Я заметил, что Васька начал сдавать. Устал, бедняга.
– Ничего, скоро всё это кончится, – попытался подбодрить его я. – Держись, ты же мужик!
– Смотри, тропинка! – услышал я голос Веры.
Действительно, чуть правее я заметил едва заметную тропку.
– Где-то рядом должно быть жильё, – сказал я. – Деревня или село. Там нам помогут.
Мы прибавили шаг. Близость людей придала нам силы. Надежда вспыхнула с новой силой.
Через десять минут лес расступился, и нашим взорам открылась крохотная деревушка, дворов в двадцать, не больше. Со всех сторон она была окружена плотной стеной деревьев. Было такое впечатление, что цивилизация прошла мимо этого дикого уголка.
Мы прошли по деревне, пытаясь найти людей, но в какую бы избу мы ни сунулись, повсюду натыкались на заколоченные двери.
– Что же это, а, Вань? – спросила Вера, вертя головой по сторонам. – Здесь совсем нет людей.
– Брошенная деревня, – ответил я упавшим голосом. – Селяне ушли отсюда в надежде на лучшую долю. В девяностых это было массовое явление, бросали целые деревни и уходили в города.
Надежда на помощь людей рухнула в одночасье. Нужно было продолжать движение. По моим расчётам, половину пути мы уже прошли. Главное – держать направление, всё время на север. В лесу я чувствовал себя как рыба в воде: запросто мог заблудиться в незнакомом городе, но чтобы в лесу – никогда.
– Глянь-ка, там, кажется, дымок! – воскликнула Вера. – Вон, над крайней избой!
– Где?
Я завертел головой, пока не заметил лёгкий дым, поднимающийся над одним из домов на самом краю деревни. Слава Богу! Значит, есть здесь всё-таки люди. У меня сразу отлегло от сердца.
12.
Люди – это слишком громко сказано. Всего лишь один древний дедок, и больше ни души. Он копался в крохотном огороде возле избы, выкапывая картошку. На зиму, сообразил я. Изба, хоть и ветхая, скроена была добротно, видны были следы недавнего ремонта. К моему удивлению, позади дома я увидел стальной пенал гаража. Видать, цивилизация всё же слегка зацепила этот девственный уголок северной природы.
– Здравствуйте, дедушка, – поприветствовала его Вера, когда мы приблизились.
Старик не спеша разогнулся, долго вглядывался в наши лица, подслеповато щуря глаза и потирая рукой поясницу. Затем заковылял в нашу сторону.
– Кто такие будете, люди добрые?
– Дедушка, нам нужна ваша помощь.
Он закивал седой головой, будто соглашаясь с услышанным.
– Да-да… Лихие люди в лесу стали появляться. Но меня не трогают, Бог миловал. А вы, я вижу, люди хорошие. Проходите в избу, там и потолкуем.
Мы прошли в дом и вкратце рассказали ему всё, что с нами приключилось, опуская ненужные подробности. Дед долго молчал, потом угостил квасом. Мы вмиг осушили трёхлитровую бадейку.
– Плохо ваше дело, люди добрые, – сказал он, качая головой, – уходить вам надо. Скоро они будут здесь.
– Откуда вы знаете? – спросил я.
– Знаю. Лес для меня – дом родной, мы с ним одно целое. Всё, что в нём происходит, мне ведомо. Так-то.
– Нам в город нужно. Подскажите, как туда попасть наиболее коротким путём.
– Верно толкуешь, добрый человек, в городе ваше спасение. Вёрст десять до него будет. Только короткий путь – не самый надёжный. Я укажу вам дорогу, пойдёмте.
Мы вышли из полутёмной избы на лесной простор. Я снова окинул взглядом пустую деревню.
– Вы один здесь живёте?
– Один. Молодёжь вся в город подалась, а старики поумирали. Времена тяжкие настали, всё равно как в ту войну. Все о нас забыли, никому мы не нужны. По весне последнего земляка схоронил, с тех пор совсем один остался.
– А гараж вам зачем? Неужто машина имеется?
– Так то для внучка. Изредка навещает старика, продукты привозит, соль, сахар, спички, кое-что из одёжки. Крышу подлатать, по хозяйству помочь. А то и отдохнуть останется, на пару-тройку недель, от мирской суеты, от людской толчеи.
– Что ж он вас с собой не заберёт?
– Да он об этом только и твердит: поехали, дед, да поехали. Но не хочу я, понимаешь. Здесь мне покойней. Люди вокруг какие-то злые стали, особенно в городе, а лес – он всегда добрый. Он и кров даст, и накормит.