Кровавый завет
Шрифт:
– Сэр, – приветствовал его Олем.
Телохранитель стоял у постели, держа миску овсянки в одной руке и газеты в другой. Очевидно, он немного отдохнул, хотя Тамас не мог представить, как отдыхает человек, который никогда не спит. Глаза Олема слегка ожили, морщины на лице сгладились. Он помог Тамасу сесть.
– Подарок от Михали, – объяснил Олем, поставив миску на ночной столик.
Тамас затряс головой, чтобы прогнать сон. В мыслях стоял туман, движения были замедленными. Прошло пять дней после операции и смерти бригадира Барата. Проклятая нога болела все сильней с каждым часом. Ее начинало дергать, как только Тамас чуть-чуть шевелился.
– Хотите почитать на балконе? – спросил Олем – Доктор Петрик сказал, что свежий воздух пойдет вам на пользу.
Тамас оглянулся на солнечное утро за окном. Затем посмотрел на ногу. Немного боли или целый день взаперти?
– Прекрасно.
Олем помог ему подняться, подал костыль, и они медленно вышли на балкон. Телохранитель вернулся за креслом, а Тамас тем временем дохромал до перил.
– Ужасно шумно сегодня, – пробормотал он и посмотрел вниз.
На площади собралась толпа. Приглядевшись, он понял, что площадь забита битком. В последний раз он такое видел в День выбора.
– Олем!
Тамас обернулся и с удивлением увидел, что телохранитель уже стоит рядом с ним.
– Сэр?
Олем довольно улыбался, держа сигарету во рту, а стул – в руке. Фельдмаршалу его улыбка совсем не понравилась.
– Что там за бездна? – Тамас показал вниз, на площадь.
– Ах да. – Олем вытянул шею. – Это работа Михали.
На площади стояли десятки – нет, сотни столов и множество стульев возле каждого. Все стулья были заняты, но несравнимо больше людей толпилось вокруг, ожидая очереди сесть. Здесь собрались и мужчины, и женщины, и дети. Очередь тянулась до бульвара Мучеников и заворачивала за угол. Тамас перегнулся через перила, чтобы увидеть ее хвост, хотя это и заставило его поморщиться от боли.
Все происходило непосредственно под ним. Длинные прямоугольные столы – из обеденного зала Палаты Пэров, как тут же догадался Тамас, – выстроились вдоль всего фасада здания. Они были уставлены едой. Горы хлеба. Целые чаны с супом. Мясо, жарящееся на вертелах. Больше, чем можно было встретить на королевских обедах.
Тамас повернулся к Олему:
– Спрячь свою довольную улыбку и помоги мне спуститься по лестнице.
Понадобилось немало времени, но Тамас все-таки сумел с помощью Олема дохромать до крыльца Палаты Пэров. И ошеломленно замер на верхней ступеньке. С балкона толпа казалась огромной. Но теперь людей словно стало вдвое больше.
– Прошу прощения, сэр.
Шаркая, Тамас отодвинулся с дороги. Солдаты проволокли мимо еще один стол из обеденного зала. Их сопровождали клерки, несущие стулья, а следом за теми – два повара с таким огромным чаном, что едва хватало сил его тащить. Везде, куда бы Тамас ни взглянул, люди ели, или ждали своей очереди, или помогали подавать на стол. Бухгалтеры, солдаты, горожане, даже матросы и докеры. Казалось, все были заняты общим делом.
– Полагаю, именно вы ответственны за все это?
Тамас обернулся и увидел Ондрауса – с водруженными на переносицу очками, с прижатой к груди старой бухгалтерской книгой. Его губы раздраженно скривились, пот градом лился со лба. Лицо покраснело от крика.
– Я не могу никого заставить вернуться к работе! Они говорят, что Михали попросил их помочь. Они попросту не замечают меня!
Тамас не знал, что ответить. Он высматривал в толпе высокую грузную фигуру шеф-повара.
– Откуда появляется эта еда? – допытывался Ондраус. – Кто за нее платит? – Он поднял свою книгу и раскрыл ее. – Нет никаких отчетов, никаких квитанций. И при этом ни одной краны не истрачено! Я не могу это понять. Вы говорили, что он Одаренный, что его Дар связан с едой, но это же невозможно! Тамас, ничто не дается бесплатно. Всему должна быть цена!
Тамас заковылял прочь от Ондрауса, и скоро шум разговоров заглушил голос ревизора. Фельдмаршал присмотрелся к собравшимся на площади: торговцы сидели рядом с посудомойками, мелкие дворяне соседствовали с матросами и уличными мальчишками. Тамас споткнулся, но сильная рука телохранителя поддержала его и помогла выпрямиться. Фельдмаршал обернулся к Олему:
– Я… не понимаю.
Олем ничего не ответил.
На другом конце площади открылись ворота Вороненой башни, и тюремные фургоны присоединились к длинной веренице хлебных, ожидающих погрузки, чтобы развезти продукты по отдаленным районам города. Тамас разглядел синие мундиры – фургонами правили его солдаты.
– Кто разрешил? – Он указал на Вороненую башню.
– Прошу прощения, но это вы разрешили, – ответил мощный низкий голос.
Словно из ниоткуда, рядом с Тамасом появился Михали. Он засунул руки в карманы фартука и улыбался от уха до уха.
– Я?
– Да, – подтвердил Михали и смущенно добавил: – Во всяком случае, так я им сказал. Не беспокойтесь, они вернутся в случае необходимости. Я назначил одну женщину из ваших пороховых магов командовать фургонами. Кажется, ее зовут Влора.
– А где же леди Винсеслав? – спохватился Тамас. – Считается, что это она отвечает за фестиваль.
– Леди уединилась и никого не принимает, – объяснил Олем. – Михали взял ее обязанности на себя.
Тамас не нашел что ответить. Он огляделся и спросил Михали:
– Что вы здесь натворили?
Улыбка Михали растянулась еще шире. Тамасу показалось, что в уголках глаз повара блеснули слезы.
– Я так… благодарен. За то, что вы уладили дело с Первосвященником. За то, что вы наконец приняли меня в ряды своей армии. Исполненный благодарности, я слушал сердце города. Я понял, в чем нуждается Адро, фельдмаршал.
– И в чем оно нуждается? – пробормотал Тамас.
– Люди голодают. – Михали широко развел руки, словно пытаясь охватить весь город. – Людей нужно накормить. Им нужны хлеб и вино, суп и мясо. Но это еще не все. Им нужна дружба. – Он указал на дворянина, какого-то виконта, наряженного в свой самый щегольской костюм, разливающего бутылку фестивального вина в кружки полудюжины уличных мальчишек. – Им нужны любовь и братство.
Он повернулся к Тамасу и коснулся ладонью щеки фельдмаршала. Инстинкт подсказывал Тамасу, что нужно отстраниться. Но он понял, что не может.