Круг Матарезе
Шрифт:
– У меня мелькнула мысль, что ты можешь пересмотреть свое невероятное решение. Я хочу сдать тебя.
Василий медленно покачал головой:
– Ничто не меняется. Этого не случится. Я все еще имею возможность разоблачить тебя, а ты не знаешь, как я могу это сделать. Выдав тебя, я разрушу всю агентурную сеть Причерноморья. И понадобятся годы, чтобы восстановить ее. Со временем и сроками всегда следует считаться, не так ли?
– Посмотрим. Так тебе надо попасть в Дарданеллы или нет?
– Конечно.
– Тогда верни мне мою пушку, – потребовал американец.
В ресторане было битком, у официантов грязная форма,
Василий выпил холодной водки, чтобы забить вкус несвежей икры.
Шифровальщик, появившийся в дверях, сразу заметил Талейникова и стал пробираться к нему, лавируя между столиками и снующими официантами. В его глазах за толстыми стеклами очков стояли одновременно страх, радость и тысяча невысказанных вопросов.
– Это все так невероятно, – произнес он, присаживаясь. – Что они сделали с тобой?
– Они делают это с собой, – отвечал Василий. – Они не желают слышать то, что должно быть сказано, не хотят знать о том, что должно быть предотвращено. Пока это все, что я могу тебе сказать.
– Но отдать приказ о твоей ликвидации – это уму непостижимо!
– Не волнуйся, приятель. Я вернусь и, как принято говорить, буду с честью реабилитирован. – Талейников улыбнулся, коснувшись руки собеседника, и продолжил: – Главное – никогда не забывай, что в Москве еще есть люди, которые больше преданы стране, чем своим собственным амбициям. Они презирают страх. Такие всегда существовали, и я доберусь до них. Они встретят меня объятиями и поблагодарят за то, что я сделал. Верь мне. Ну… У нас всего несколько минут. Где эта шифровка?
Шифровальщик раскрыл ладонь. Листочек с текстом был скатан в трубочку.
– Я хотел иметь возможность выбросить его, если придется! Я знаю все слова наизусть.
Страх нахлынул на Талейникова, когда он прочел известие из Вашингтона.
«Приглашение Казимир. Schrankenwarten, пять целей. Унтер-ден-Линден. Przseclvac. Ноль. Прага. Повторить текст. Ноль. Повторить снова как угодно. Ноль.
Беовулф Агата».
– Ничто не меняется, – прошептал руководитель стратегических операций.
– О чем она? – спросил шифровальщик. – Я ничего не понял. Это не из наших кодов.
– Ее и невозможно понять. – Голос Василия звучал одновременно враждебно и печально. – Тут сочетание двух кодов, нашего и их. Наш код периода Восточного Берлина и их – Праги. Это сообщение передал не наш агент из Брюсселя. А боевик-террорист, который не может не убивать.
Дальнейшее произошло так внезапно, что у Талейникова оставались считаные секунды, чтобы отреагировать. Но греческий моряк оказался проворнее. Он успел выкрикнуть, глядя на дверь:
– Будь осторожен! Там мерзкие козлы!
Талейников посмотрел в направлении его взгляда. В дверях стояли двое. Они осматривали столики с посетителями. Официанты мгновенно обступили вошедших, но было ясно, что те двое забрели сюда не ради еды. Шифровальщик замер на стуле.
– О боже! – прошептал он Василию. – Они прослушивали телефон, чего я и боялся.
– Они следили за тобой, что вполне возможно: ведь им известно, что мы друзья. Но телефон они не прослушивали – не нашли. Они
– Да-да, я помню, – заторопился шифровальщик. Он поднялся и, сгорбившись, стал пробираться между рядами столиков, направляясь к узенькому проходу, упиравшемуся в служебный выход. Но бедняга был кабинетный изыскатель, а не оперативник, и Василий проклял себя за то, что научил шифровальщика, как поступить. Один из вэкаэровцев засек шедшего и сделал шаг вперед, отстранив официанта.
Но тут он заметил Талейникова, и рука его метнулась под полу пиджака за оружием. Увидев это, греческий моряк качнулся на стуле, якобы с трудом встал и шаткой походкой заковылял к вэкаэровцу, закрывая ладонью рот так, словно едва сдерживал пьяную рвоту. Он остановился перед следившим, изображая, что ему сложно обойти препятствие. Вэкаэровец оттолкнул его. Матрос, симулируя пьяное остервенение, отпихнул обидчика с такой силой, что тот отлетел назад, опрокинув столик за спиной; тарелки и бокалы полетели на пол со страшным грохотом и звоном. В эту секунду Василий вскочил с места и ринулся вслед за своим рижским приятелем, успев заметить на ходу, что Зеимис – кретин! – выхватил оружие.
– Убери!.. – заорал Талейников. Но было поздно. Выстрел разорвал завесу гула и жужжания, стука приборов и возбужденных голосов. Кто-то закричал, началось столпотворение. Зеимис упал, схватившись обеими руками за грудь. Одежда его окрасилась кровью.
Василий успел ухватить шифровальщика за плечи и потянул за собой к боковому выходу. Раздался второй выстрел – приятель из Риги рухнул навзничь. Его ранили сзади в шею, из горла бил фонтанчик крови.
Талейников кинулся на пол в проходе и замер, пытаясь оценить обстановку. Третий выстрел перекрыл визг, крики, топот ног, шум падающих стульев. Василий понял, что стрелял грек-матрос.
– Где здесь выход? – заорал он на плохом английском.
Следом за Талейниковым он достиг кухни. До ужаса перепугав поваров и судомоек, Василий и его новый соратник выскочили в темный двор и, взяв влево, понеслись по булыжной мостовой вдоль ряда мрачных домов к старому городу.
Они пробежали около километра. Василий знал все закоулки и дворы, а грек отстреливался на бегу длинными очередями.
Когда бежавшие углубились в темный переулок, матрос схватил Талейникова за руку.
– Передохнем чуток! – Он задыхался, хватая ртом воздух. – Они не найдут нас.
– Да уж! Тут искать не станут, – согласился Василий. Они огляделись. По обеим сторонам шли маленькие старые домишки.
– Всегда прячься с надежным напарником, – заговорил моряк. – Обыватели избегают контактов. Они бы в минуту донесли на тебя. ГБ это знает, а потому они не станут искать тебя в жилом квартале.
– Ты говоришь: «Постоим чуток», а мне надо – минут пяток, чтобы сообразить, куда двигать дальше.
– Не повезло тебе с судном, да? Хотел, да не вышло…
– Да, у Зеимиса были бумаги. И, что хуже всего, у него осталось мое оружие. Через час гавань будет кишеть вэкаэровцами.