Круг Матарезе
Шрифт:
– Нет, сэр, не стоит.
– Многое изменилось, верно, Брэй? Наши идеалы, наши возможности сделать так много и для многих… Мы были крестоносцами поначалу… – Старик сжал руку Скофилда и улыбнулся. – Ты помнишь? У тебя был грандиозный план в отношении Ленд-Лиза, была своя прекрасная концепция экономической дипломатии. Я всегда говорил, что люди не собираются платить просто так, тем более переплачивать зря…
– Мои идеи стоило отвергнуть…
– Может быть, и так. Мы бы приперли Советы к стенке. Я помню, как ты говорил: «Если от нас ждут действий как от капиталистического правительства,
– Я был наивный теоретик, студент, помешанный на геополитике.
– В такой наивности всегда содержится истина. И представь себе, я до сих пор вижу перед собой того студента и слышу его слова. Я все время вспоминаю о нем…
– У нас нет времени, сэр, – прервал старика Скофилд. – Талейников ждет. На всякий случай мы проверили местность. Кругом ни души.
Уинтроп сверкнул глазами.
– Ты полагаешь, что это возможно?..
– Я просто побеспокоился на тот случай, если ваш телефон прослушивается.
– Об этом не стоит беспокоиться, – сказал Уинтроп. – Я уверен, что с кем-то это возможно, но только не со мной. Я даже не собираюсь проверять эту версию. Ведь по моему телефону идет столько секретных переговоров… Те, кто мне звонит, сами побеспокоились об этом. Это лучшая гарантия надежности.
– Вы что-нибудь узнали?
– Ты имеешь в виду Матарезе? Нет… и в то же время – да. «Нет» – в том смысле, что никакие данные или секретные документы на сей счет не появлялись за последние сорок три года. Сам президент заверил меня в этом, и я доверяю ему. Он был очень напуган и с радостью ухватился за возможность поднять тревогу и устроить проверку. Я повторяю: он был взбешен и испуган одновременно.
– А в каком смысле «да»?
Старик заговорил медленнее, тщательно подбирая слова:
– Перед тем как связаться с президентом, я позвонил пятерым деятелям, которые на протяжении многих лет – точнее, последних десятилетий – были причастны к самым тайным сферам разведки и дипломатии. Трое из них вспомнили о Матарезе, но были потрясены фактом моего упоминания о них. Они предложили свою помощь – их невероятно обеспокоила возможность активизации деятельности этих людей. Двое других, то есть как раз те двое из пятерых, которые, казалось бы, должны быть более осведомлены по этой части, чем их коллеги, поклялись, что никогда ничего о Матарезе не слышали. Однако дело не в том, как они отреагировали на мое любопытство в конце концов. Они, конечно же, слышали, не могли не слышать. Например, даже я кое-что слыхал. Разумеется, моя информация ничтожна, но она незабываема! Когда я сообщил им об этом, можно сказать, надавил на них, они повели себя, мягко выражаясь, странно: стали обращаться со мной как с выжившим из ума старым аристократом, находящимся во власти фантазий.
– Кто эти люди?
– Они так же, как и я…
Язычок пламени вспыхнул неподалеку. Скофилд впился глазами в темноту. Вот новая вспышка, затем еще и еще… Спички вспыхивали и гасли все чаще.
Талейников!
Человек из КГБ выхватывал спички и зажигал их одну за другой. Несомненно, это сигнал тревоги. Талейников
Скофилд – весь внимание – пытался прочесть поступавшие сигналы.
– В чем дело? – спросил Уинтроп.
– Секундочку, – ответил Брэй.
Он уже понял, что Талейников сигнализирует о том, что за ними следят.
Пламя переместилось влево, к дороге, где была стоянка машин. Видимо, русский сам направился туда, продолжая вести наблюдение. Брэй обратился к Уинтропу:
– Вы все еще уверены, что ваш телефон не прослушивают?
– Да. Его никогда не прослушивали. У меня есть способы убедиться в этом.
– Возможно, они недостаточно действенны.
Скофилд нажал кнопку, опустил стекло и крикнул шоферу, стоявшему поодаль перед лимузином:
– Когда вы подъезжали к парку, вы не заметили, что кто-то следует за вами?
– Разумеется, я побеспокоился насчет «хвоста». Но его не было. Я уверен. Я всегда держу боковым зрением зеркало, особенно если мы едем на какую-нибудь ночную встречу… А вы видели свет, точнее, пламя там, в аллее? Это ваш человек, сэр?
– Да, и он сообщил мне, что здесь есть посторонние.
– Это невозможно! – горячо возразил Уинтроп. – Если кто-то и есть, к нам это не имеет отношения. В конце концов, это общественный парк…
– Я не хочу пугать вас, сэр, но Талейников опытный человек. Света фар мы не видели, машин поблизости нет. А ведь ночь-то не для пеших прогулок – уж больно холодна. Как бы там ни было, тот, кто появился, явно не хочет выдавать своего присутствия. Боюсь, что все это имеет отношение именно к нам… – С этими словами Брэй открыл дверцу. – Стен, я хочу взять портфель из своей машины. Когда я вернусь, уезжайте отсюда. Остановитесь на секунду за поворотом дороги по направлению на север.
– А что с русским? – спросил Уинтроп.
– Как раз поэтому я и прошу Стенли притормозить. Нам надо забрать русского. Так будет лучше.
– Но… Подождите, – вмешался Стенли. Его голос был ровным и твердым. – Если там что-то случилось, я ни за что не остановлюсь. У меня только одна забота: увезти отсюда его. Не вас, не кого-то еще, только его. – И он указал на Уинтропа.
– У нас нет времени спорить. Заводи машину.
Брэй понесся к своему автомобилю. Открыв дверцу, он забрал с переднего сиденья свой чемоданчик и побежал назад к машине Уинтропа.
Но он не добежал, слава богу. Яркий всполох разорвал темноту, высветив громадную машину Уинтропа. Стенли уже сидел за рулем и, похоже, включил зажигание, намереваясь поскорее покинуть подозрительное место. Тот, кто осветил машину Уинтропа, разумеется, должен был воспрепятствовать намерениям водителя, так как ему нужна была именно эта машина и те, кто находился в ней.
Раздалась пальба, пули свистели и вонзались в металлический корпус автомобиля. Посыпались битые стекла, автомобиль тронулся с места, забирая влево, но почему-то начал кружить на месте. Машина явно потеряла управление. В свете ее фар Брэй разглядел двоих с автоматами и еще одного, упавшего вдруг на землю.