Круг замкнулся
Шрифт:
— Тебе надо попить водички, — сказал Дуг, но Мальвина без предупреждения и с неведомо откуда взявшейся прытью отскочила от него и рухнула на постель. Глаза ее были крепко закрыты; свернувшись, как эмбрион в утробе, она затихла. Для нее наступила ночь.
18
В последующие дни в доме Дуга и Фрэнки не переводились гости.
Наутро после встречи в кафе Мальвина позвонила Дугу, извинилась и поблагодарила за заботу. Он опять посоветовал ей уехать из Лондона на время, — например, как насчет друзей в Бирмингеме? Но она сказала, что их там больше нет, перебрались жить за границу. И ей не к кому, ну совершенно не к кому напроситься
Дут встретил мать на Юстонском вокзале в пятницу. После операции на бедре миновало четыре недели, и Айрин была твердо намерена доказать, что способна свободно передвигаться. Обычно они добирались до Челси на метро, но на этот раз Дуг настоял, чтобы они взяли такси, и мать всю дорогу с тревогой следила за счетчиком, испуганно вздрагивая, когда на дисплее выскакивал очередной фунт.
— Семнадцать фунтов! — повторяла она, следуя по садовой дорожке за Дугом, тащившим ее чемодан. — Когда ты учился в школе, на эти деньги я целую неделю кормила семью!
И все выходные мать только и говорила, что о неслыханной дороговизне этого лондонского района. Пабы — где прежде в не менявшейся десятилетиями обстановке часами сиживали местные старожилы — теперь осовременили, перегородки между столиками сломали, и вместо стариков в просторных открытых помещениях юные брокеры с риелторами распивали импортное пиво, голландское и бельгийское, по четыре фунта за пинту. Вести мать в такое заведение не имело смысла. В округе еще оставалась горстка кафе без претензий, где подавали жареную картошку и растворимый кофе в кружках, однако Айрин до сих пор умела удивить сына здоровой жаждой новизны и, увидев недавно открытый на Кингз-роуд «Старбакс», тут же поинтересовалась, а не нагрянуть ли им туда.
Случилось это в субботу, через день после странного и неожиданного поворота в сюжете лонгбриджской саги, — накануне, будто в насмешку над всеми пророчествами (включая те, что принадлежали Джеймсу Тайлеру), «Алхимия и партнеры», не поставив никого в известность заранее и ничего не объяснив, вышла из переговоров о покупке у «БМВ» проблемного предприятия «Ровер». Рабочие и участники кампании в защиту производства, с самого начала настроенные к «алхимикам» враждебно, услышав новость, ликовали. В пятницу у главных ворот лонгбриджского завода бурно праздновали победу. Однако очень скоро в души закралось сомнение, было совершенно неясно, насколько серьезно рассматривалось встречное предложение «Феникса», оставшегося единственным претендентом на завод. Альтернатива представлялась очевидной и пугающей: закрытие предприятия.
По кафе были разбросаны свежие номера газет, и, пока Дуг стоял в очереди, его мать проглядывала деловые новости в «Сан».
— Вот паршивцы. — Айрин сунула газету сыну, когда тот вернулся к столику со стаканом, таким большим, что мать едва могла обхватить его ладонью. Она недоверчиво разглядывала напиток. — Что это?
— Большой латте, —
— А кофе, что, не было?
Дуг улыбнулся и принялся читать заметку в «Сан».
Вчера вечером на пятидесяти тысячах рабочих мест был поставлен крест, всякая надежда на спасение фирмы «Ровер» испарилась. Британию ждет очередная промышленная катастрофа: группа «Алхимия и парнетры» УВИЛЬНУЛА от сделки по покупке компании у «БМВ».
Рабочие приободрились, узнав эту новость, — они верили, что будет принята заявка конкурирующей компании «Феникс», предполагающая куда меньше сокращений, чем план «Алхимии». Но прошлым вечером веселье обернулось унынием, когда тысячи людей в Мидленде осознали жестокую реальность: спасения «Ровера» НЕ предвидится и отныне многие семьи обречены существовать на пособие по безработице.
— Как они посмели, — возмущалась Айрин, — как посмели опубликовать такое? Никто еще не знает, чем все закончится. Что почувствуют рабочие и их родные, когда сегодня утром это прочтут? Они не имели права так писать. — Забрав у сына газету, она листала ее, цокая языком: ей все не нравилось, особенно девушки на третьей полосе. — А ведь когда-то это было социалистическое издание. Пока Мэрдок не наложил на него лапу. Глянь. Какой позор! Мягкое порно и… пустая болтовня.
— В духе времени, мама. В духе времени.
— Да, но ты же не пишешь ничего подобного, правда? Такое нельзя писать.
Дуг задумался, потом придвинулся поближе к Айрин:
— Мама, можно задать тебе один вопрос?
— Конечно. Задавай.
— Вот какое дело… хм… мне стало кое-что известно — касательно некоего члена парламента.
— Да?
— Это связано с его семейной ситуацией, и с сексом, и… ну, в общем, обычная история.
— Понятно.
— Не знаю, достаточно ли этих фактов, чтобы разрушить его карьеру, — возможно, нет, — но неприятностей он не оберется. Посоветуй, как мне поступить.
Айрин не колебалась с ответом:
— Политика нужно судить по политическим меркам. Все прочее — ерунда и сплетни. — Она ткнула пальцем в газету, лежавшую на столе между ними. — Ты ведь не хочешь стать таким же, как они, а?
— Разумеется, нет.
— И вообще, люди часто проявляют слабость… в личной жизни. Особенно мужчины. В этом они все одинаковы. — Помолчав, Айрин добавила ровным тоном: — Твой отец тоже не был святым.
Дуг открыл рот: прежде он никогда не слышал, чтобы мать говорила об отце в таком ключе.
— Что ты имеешь в виду?
Айрин осторожно сжала худенькими пальцами огромный стакан с кофе и, тщательно взвешивая каждое слово, сказала:
— Мне многое приходилось ему прощать. Но он был хорошим человеком. У него были твердые принципы, и почти всегда он им следовал. Всегда следовать принципам никому не под силу. — Она огляделась и шутливо спросила: — Мы, будучи социалистами, не должны распивать кофе в заведении вроде этого, верно? Разве глобализация — не наш новый враг?
— Наш, наш, — ответил Дуг. — В понедельник Первое мая. По всему Лондону пройдут демонстрации. Это кафе, наверное, будут пикетировать.
— Вот видишь, народ опять зашевелился. Рано или поздно это должно было случиться. А ты пойдешь на демонстрацию?
— Может быть. — Дуг улыбнулся и, наклонившись к матери, пожал ей руку. Она выглядела совсем здоровой, и у него было легко на сердце. — И все же, как тебе кофе?
— Очень вкусный. Сколько он стоит? — А когда Дуг ответил, Айрин сказала: — Хорошо бы им запустили в окно здоровенным кирпичом.