Круг
Шрифт:
Каждое произнесенное Юго слово ранило измученное сердце Серваса.
— Я был под кайфом, иначе не повел бы себя как полный идиот. Она хотела вызвать полицию, а я пытался ее переубедить, чтобы мои братья и сестры не оказались в тюрьме, они и без того достаточно настрадались. Я не знал, что еще придумать, пообещал, что уговорю их остановиться, что все кончено и больше никто не умрет, что она перед нами в долгу… Клер ничего не хотела слышать, вела себя как безумная. Мы кричали, я умолял, а потом услышал: «Между нами все кончено, я люблю другого». Она призналась, что без ума от этого депутата, что он, а не я — мужчина ее жизни. Меня это взбесило: я хотел ее защитить,
— Ты ее ударил, — сказал Сервас. — Нашел веревку, связал, посадил в ванну. И открыл кран…
— Она должна была понять, что вынесли по ее вине дети, и хоть раз в жизни осознать меру причиненного окружающим зла…
В одной из камер в глубине тюрьмы злобно и отчаянно захохотал заключенный. Смех перешел в рыдания, потом все стихло. Ненадолго. Таков закон тюремной жизни.
— Она поняла, о да, еще как поняла, — продолжил Сервас. — Потом ты бросил кукол в бассейн и сел на бортик… Зачем? Они стали олицетворением твоих погибших товарищей?
— Эти куклы… мне всегда было от них не по себе.
— Что потом?
Юноша поднял голову:
— О чем вы?
— Ты был в шоке и вряд ли успел протрезветь. Кто в тот вечер очистил почту Клер и взял ее сотовый, чтобы полиция думала, будто некто другой пытался замести следы и он же вставил диск Малера в музыкальный центр? Кто это был?
— Давид.
Мартен грохнул кулаком по столу, напугав не только Юго, но и своих помощников. Он вскочил и перегнулся через стол.
— Ты врешь! Давид пожертвовал жизнью, чтобы спасти тебя. Тебя — своего брата, своего лучшего друга, а ты мараешь его память?! Тем вечером Давид вышел из паба вслед за тобой. Его сняла видеокамера банка, что на другой стороне площади. Он чуть не убил меня ради этих записей! Но к диску Давид отношения не имеет! Я задал ему вопрос о Малере за несколько минут до его смерти и понял: он не в курсе!
Юго ответил не сразу — он был потрясен, а когда заговорил, в его голосе звучали любовь, ненависть, жалость и отвращение к себе.
— Ладно, теперь уже все равно. Давид догнал меня, пытался остановить, урезонить… он знал, что я собираюсь сделать, и не хотел этого… Я его отшил, и он вернулся в паб. Записи он украл, чтобы не дать вам добраться до Круга; кроме того, это укрепляло гипотезу о неизвестном преступнике. Когда я позвонил, он сказал, что готов был столкнуть вас с крыши и броситься следом, но передумал — в последний момент.
К Сервасу на несколько секунд вернулось пережитое ощущение ледяного ужаса.
— А найденные в лесу у дома Клер окурки? — с трудом выговорил он. — Перед самой смертью Давид сказал, что на них найдут его ДНК.
— Он не одобрял мою связь с Клер.
— КТО? — Сервас решил дожать Юго, хотя все сильнее боялся услышать ответ. — КТО ПОМОГ ВСЕ ПОДЧИСТИТЬ?! КТО ВСТАВИЛ ПРОКЛЯТЫЙ ДИСК В ТРЕКЛЯТУЮ СИСТЕМУ?
У него в кармане снова ожил телефон. Два сообщения. Кому приспичило в такой час? Первый номер в памяти отсутствовал. Мартен прочел сообщение, его затошнило от ужаса, и он вскочил, воскликнув: «Марго!»
ЭСЭМЭС была подписана «Дж. Г.»:
«Береги любимую».
Сервас нашел номер Самиры и нажал на кнопку.
— Патрон?
— Проверь Марго! Беги! Лети!
— Что случилось, патрон?
— Не спрашивай, делай что говорю!
Он услышал, как зашуршала трава под ногами Чэн, как она пересекла посыпанный гравием двор, взбежала по ступеням крыльца и забарабанила в дверь: «Это я, Самира!», ей открыли, раздался голос — заспанный и такой родной… Приглашение на казнь отменили…
— С ней все в порядке, патрон, — доложила запыхавшаяся Самира. — Она спала.
Мартен поднял глаза на изумленных коллег.
— Сделай мне одолжение — переночуй в комнате Марго. Я потом все объясню. Договорились?
— Есть, — отрапортовала Самира, — буду спать на соседней кровати.
— И запри дверь.
Майор убрал телефон. Он успокоился, но загадка осталась.
— В чем дело? — спросила не отличавшаяся терпением Ирен.
Сервас показал ей сообщение.
— Проклятье…
— Что, в чем дело?
— Он нападет на Марианну…
— Почему вы говорите о моей матери? — вскинулся Юго.
— Она вставила диск в стереосистему, так ведь? — бесцветным голосом спросил сыщик.
— Черт, объясните, что происходит?!
Сервас повернул к нему экран телефона, и Бохановски побелел как мел. Он смотрел на Мартена с ужасом и непониманием.
— Проклятье, теперь это и вправду он! Она выдала себя за него, и он захочет ее наказать! Да, это мама вставила диск, а потом позвонила вам! Да, я позвал ее на помощь! Выдал ей ту же историю, что и вам, сказал, что все пропало, что меня видели из окна дома напротив! Она сообразила, что жандармы появятся с минуты на минуту, и вспомнила то ваше знаменитое расследование — о нем еще писали все газеты: Гиртман, Институт, ваша общая любовь к Малеру… — примчалась, привезла этот гребаный диск и сразу уехала. Она плакала. Велела очистить почту Клер. Я не понял зачем — плохо соображал, — но все сделал и протер клавиатуру. Если бы жандармы застали ее в доме, она бы просто сказала правду. Слава богу, они слегка задержались: не знали, что их поджидает труп… и решили досмотреть футбол. Это нас спасло… Потом она позвонила вам. Рассудила, если дело отдадут вашей команде и вы найдете диск, у нее появится шанс заставить вас сомневаться в моей виновности… шанс спасти сына… Потом она послала тот мейл из интернет-кафе…
В памяти Серваса всплыли события недели. Управляющий сообщил, что мейл отправила женщина… Юго и Марго приятельствовали… он мог знать, что Малер — любимый композитор Серваса, и рассказать об этом матери. У кого, кроме Марианны, была возможность что-то сделать с его телефоном? Кто так «плохо» целился в него из ружья? Кто мог спокойно, не торопясь, вырезать ночью буквы на стволе дерева? Он же сам сказал Эсперандье: «Диск Малера находился в стереосистеме до того, как нам поручили расследование». Не случайно…