Круги в пустоте
Шрифт:
– Ништяк, пацаны, на ровном месте проблему развели, – ощерил прокуренные зубы Санька. – Сейчас мы тут какого-нибудь мелкого кекса заловим, и будет нам чирик.
– А не стремно? – усомнился практичный Илюха. – Мне, если чего, влипать сейчас ни в какую фигню неполезно, мне на деньрод предки видеоцентр обещали.
– Сконил? – усмехнулся Санька с видом крутого как вареное яйцо знатока жизни. – Не ссы, это ж легкотня! Вот сейчас и пойдем, к “детскому городку”, там и ждать долго не придется, и слинять есть куда. Айда!
Митьку особо уговаривать не пришлось. Идея ему
До “детского городка” было недалеко, минут десять ходьбы. Несколько лет назад Митька бывал там часто, а летом его загоняли в “городской оздоровительный лагерь” в этом самом “детском городке”.
…Отловить “мелкого кекса” оказалось не столь просто, как обещал Санька. Минут пятнадцать они шатались по асфальтовым дорожкам, бродили по аллеям, прятались за пышными кустами сирени. Но все им не везло – либо дичь бродила стайками, либо рядом маячили взрослые, либо просто было безлюдно. Видимо, младшие школьники, как нормальные люди, тоже тусовались в “культурном секторе”, где аттракционы и мороженое.
А многих, наверное, вообще в парк не пустили, несмотря на конец мая, теплынь и окончившиеся уроки. Боятся родители за своих лапочек. Времена ужасные, криминальные, со всех сторон подстерегают разные опасности. “Мы, например”, – самодовольно подумал Митька.
Однако терпение и труд, как и положено, всё перетерли. Вдали аллеи показалась одинокая детская фигурка, и шла она, точнее, бежала вприпрыжку, как раз по направлению к ним.
– Ага, – возбужденно шепнул Санька, – клиент приближается.
Жертва и впрямь приближалась к кустам, за которыми таилось трое охотников. Мальчишка на вид класса из третьего, в новеньком джинсовом костюмчике, щупленький, как инкубаторский цыпленок, черные волосы, с утра, должно быть, аккуратно причесанные, растрепались. Куда-то он, видимо, сильно спешил, и потому лишь в самый последний миг заметил Саньку, выскочившего из-за кустов ему навстречу и гостеприимно распахнувшего объятия.
– Слышь, пацан, а ты че такой борзый? – строго поинтересовался Санька, заступая ему дорогу.
Пацан нервно дернулся, отпрыгнул, но сзади уже на тропинку выскочили Митька с Илюхой, перекрывая добыче пути к отступлению.
– Чего вам надо? – насупившись, заныл пацан. – Я вас что, трогал?
– Во, блин, как мелкие охамели, – сейчас же возмутился Санька, цапнув мальчишку за плечо. – Ты че, козел, на меня наехал, да?
– Пускай карманы вывернет, – заметил практичный Илюха. Он, казалось, намекал: каждая минута промедления несет в себе риск – вдруг вот сейчас кто-нибудь появится, большой и опасный? А не дай Бог еще при ксиве и дубинке.
– Ты в натуре не понял, пацан? – строгим учительским голосом произнес Санька.
– Вы что, по правде? – на глазах у мальчишки выступили пока еще мелкие, но готовые разразиться истошным ревом слезы.
– А ты думал – дядя шутит? – включился в игру Митька. – Ты ему задолжал полтинник, забыл,
– Когда? – растерянно пробормотал пацан. – Я же никого из вас не знаю!
– Как когда? – осклабился Санька, – вчера ж брал, до сегодня. Давай, гони пятьдесят деревянных, не жмотись.
– А то на счетчик поставим, – хохотнул Митька, наблюдая за готовым разреветься пацаном. – Десять процентов в день. Что такое процент, учили? Решал задачки?
Это было приятно – смотреть, как часто-часто дергаются его ресницы, растягиваются губы, и едва ли не ноздрями ощутимый аромат детского ужаса расплывается вокруг, точно волны от брошенного в пруд камня.
– И не вздумай шуметь, – добавил Илюха. – Только больше получишь.
Перейдя к делу, он аккуратно охлопал пацану карманы, залез ладонью под куртку и вскоре торжествующе извлек два мятых червонца. Засунув руку в карман брюк, он выгреб оттуда небольшую горстку мелочи.
– Что ж так мало? – огорченно покивал головой Санька. – Не хватает до полтинника. Как расплачиваться думаешь? Банковским переводом?
– Я… – захныкал мальчишка, – я про вас в милицию…
– Ой, как страшно! – кривляясь, присел на корточки Санька. – Я просто обоссался весь. А ты знаешь, что такое западло? В ментовку стучать – это западло, это, дружок, не по понятиям, за это полагается наказывать. Пойдем-ка вон туда, в кустики.
Правильно поняв его кивок, Митька с Илюхой ухватили пацана за локти и быстро уволокли в заросли подальше от тропинки. Теперь, если кто и появится, хрен чего увидит. Лишь бы этот мелкий не принялся вопить. Впрочем, вряд ли, по нему видно, насколько испугался. А люди, это Митька знал твердо, делятся на два типа. Одни от страха орут, а у других типа оцепенение бывает.
– Ну, – продолжал Санька, когда они удалились от дорожки метров на двадцать, в глухой ельник, изредка разбавленный молодыми березками, – сейчас мы тебе объясним, что со стукачами бывает. Сам-то не в курсе, а?
Мальчишка угрюмо молчал.
– Не слышу ответа, – сурово произнес Санька и для острастки щелкнул пацана по носу.
– Молчание означает неуважение, – поддержал его Митька, чувствуя в душе какую-то куцую, но тепленькую радость. Пацаненок сейчас был целиком и полностью в их власти, и с ним можно было сделать все что угодно, мелкому оставалось лишь терпеть. Молча или со слезами – вот и весь его выбор.
– Во-во! – оживился Санька. – Именно неуважение! А человек, не уважающий старших, – произнес он с интонациями Глины, – подрывает тем самым общественные устои и грозит как своей судьбе, так и судьбе своей страны, своего народа… Так что не телись, когда старшие спрашивают!
– Ну… – замялся мальчишка, – бьют, наверное?
– Ха, бьют, – насмешливо протянул Санька. – Стучать – это не по понятиям, за такое “опускают”. Ты знаешь, что такое “опускают”?
Пацан молчал, прижимаясь лопатками к стволу огромной древней елки. Илюха с Митькой по-прежнему цепко держали его за локти, однако в этом сейчас уже не было необходимости, парнишка обмяк от страха, от осознания грядущей неизбежности.