Круглая Радуга
Шрифт:
Да—Тантиви был в стельку пьян повсюду… и т.д.
После обеда, Слотроп подаёт знак Тантиви. Их танцовщицы рука об руку отправляются в мраморные палаты, где кабинки туалета сообщаются сетью медных голосовых трубок, все акустические, способствовать общению кабинки-с-кабинкой. Слотроп и Тантиви направляются в ближайший бар.
– Послушай,– Слотроп толкует набычившись в свой фужер, отражая слова от кубиков льда, чтоб звучали с подобающей холодностью,– или меня малость психоз хватает, или же тут что-то не так, верно?
Тантиви, изображая беззаботность, прекращает напевать «У Моря Позволяешь Себе Много Всякого, Чего не Можешь в Городе Чудить», чтобы спросить: –«Да, ну? Ты вправду так думаешь?»
– Брось, хотя бы тот осьминог.
– Каракатицы не редкость у берегов Средиземноморья. Хотя обычно не столь крупные—так тебя размер тревожит? Разве Американцы не любят—
– Тантиви, это не случайность. Ты слышал Блота? «Не убей его!» Краб у него наготове был, а и может в той же его планшетке, чтобы отманить зверя. А теперь куда он запропастился вообще?
– Думаю, он на пляже. Там много выпивки.
– Он много пьёт?
– Нет.
– Послушай, ты его друг—
Тантиви стонет: –«Боже, Слотроп, я не-зна-ю, тебе я тоже друг, хотя всегда, ты ж понимаешь, приходится противостоять элементарной Слотропианской паранойе...»
– Ни хрена не паранойя, а и ты знаешь тут что-то не чисто.
Тантиви грызёт ледышку, берёт прицел вдоль палочки для размешивания в фужере, рвёт салфеточку в мелкий снегопад, все барные уловки, он опытный пройдоха. Но наконец, негромко: –«Ну он получает шифрованные сообщения».
– Ха!
– Я увидел одно в его сумке сегодня. Просто взглянул. Не пытался вникать. Он же при Верховном Главнокомандовании, в конце концов—думаю, в этом всё дело.
– Нет, не в этом. А что на это скажешь... – И Слотроп рассказывает о свидании назначенном Катье в полночь. На мгновение они почти вернулись в бюро ТОТСССГ, и падают ракеты, и чай в бумажных стаканчиках, и всё опять правильно...
– Ты пойдёшь?
– А что, не надо? Думаешь, она опасна?
– Я думаю, она восхитительна и если б мне не надо было думать о Франсуазе, не говоря уж про Ивонну, я б впереди тебя мчался к её двери.
– Но?
Но часы над баром щёлкают один раз, а вскоре ещё один, утаскивая время поминутно в их прошлое.
– Или твой сдвиг заразный,– начинает Тантиви,– или же они и за мной следят.
Они смотрят друг на друга. Слотроп вспоминает, что без Тантиви он был бы тут совсем один: «Рассказывай».
– Если бы я знал что. Он изменился—только мне нечем доказать. Началось где-то… Ну не знаю. С осени. Он перестал говорить о политике. Боже, мы могли обсуждать часами— И он уже не делится своими планами, чем займётся после дембеля, а раньше это ж его основная тема. Я думал это Блиц так его кувыркнул… но после вчерашнего, мне кажется тут что-то больше. Чёрт, до чего же грустно.
– Что произошло?
– О. Не то, чтобы угроза. Или же не слишком всерьёз. Я в шутку сказал, что займусь Катье. А Блот стал вдруг очень холоден и в ответ: –«Вот от кого, на твоём месте, я бы держался подальше».– Потом постарался сгладить всё смешками типа он на неё тоже запал. Но не в этом дело. Я— он больше мне не доверяет. Я— у меня такое чувство, что он использует меня не знаю для чего. Терпит меня, покуда могу быть полезен. Как заведено между университетскими приятелями. Не знаю, приходилось ли тебе почувствовать это в Гарварде… время от времени, ещё как я учился в Оксфорде, у меня возникало ощущение какой-то особой структуры, о которой все умалчивают—которая выходит далеко за Тёрл-Стрит, за Корнмаркет, предназначена для составления счетов подлежащих оплате… никто не знает кому, когда, или в какой форме… но я думал, чепуха, мелочи по ходу того, чего ради я поступал, понимаешь...
– Ещё как понимаю. В той же самой Америке, тебе об этом говорят прежде всего прочего. У Гарварда там особое назначение. Его «образовательная» часть всего лишь только вывеска.
– Мы тут ещё совершенно невинны, как видишь.
– Возможно, некоторые из вас. Сочувствую насчёт Блота.
– Я всё ещё надеюсь, что ошибся.
– Это заметно. Но что теперь?
– Ну, как по-моему—сходи на свидание, будь осторожен. Держи меня в курсе. Возможно, завтра и мне будет что рассказать о приключении или двух, тебе на потеху. А если нужна помощь,– взблеснули зубы, лицо чуть зарделось,– так только кликни, я тебе помогу.
– Спасибо, Тантиви.– Иисусе, Британский союзник. Заглянули Ивонна с Франсуазой, манят их на выход. Затем Шпильзаль-Гимлера и до полуночи за баккара. Слотроп закончил с чем начинал, Тантиви проиграл, а девушки выиграли. Блот так и не показался, хотя не одна дюжина офицеров заходили и выходили, коричневые и отдалённые, как в ротогравюрах, по ходу вечера. Его девушку Ислейн тоже нигде не видно. Слотроп спросил, Ивонна пожимает плечами: «Гуляет с вашим другом? Как знать?»– Длинные волосы Ислейн и руки тронутые загаром, её лицо в улыбке шестилетней... Если усекут, что ей известно что-то, она не пострадает?
В 11:59, Слотроп оборачивается к Тантиви, кивает обеим девушкам, пытается похотливо хмыкнуть и отвешивает другу быстрый, подбадривающий тычок в плечо сжатым кулаком. Однажды, ещё в школе, перед тем как послать его на поле, футбольный тренер юного Слотропа точно так же пристукивал его, придавая уверенности секунд на пятьдесят хотя бы, перед тем, как его, опрокинут на задницу и растопчет свора мордоворотов из школы Чойт, каждый с инстинктами и живой массой носорога-убийцы.
– Удачи,– говорит Тантиви искренне, рука уже тянется к сладкому шифону на попке Ивонны. Минуты сомнения, да, да… Слотроп подымается по маршам красно-ковровой лестницы (Добро Пожаловать Мистер Слотроп Добро Пожаловать в Наше Заведение Надеемся Вам Понравится Ваш Визит Сюда), малахитовые нимфы и сатиры парализованы в погоне, вечнозелёные, на молчаливых лестничных площадках, к единственной лампе на самом верху...
У её двери он останавливается пригладить волосы. Сейчас на ней белый пелис весь в блёстках, на подплечниках, неровный белый плюмаж страусиных перьев по декольте и на запястьях. Тиары нет: под электричеством её волосы как свежий снегопад. Но внутри горит всего одна ароматичная свеча, и весь номер залит лунным светом. Она наливает бренди в узкие высокие стаканы, а когда он тянется взять, их пальцы соприкасаются. «Вот уж не знал, что ты так сдвинута на этом гольфе!» Безупречно романтичный Слотроп.