Круглая Радуга
Шрифт:
В «Белом Посещении», дни, вдоль отрезка мелового побережья, стали прекрасно ясными теперь. Девушки из офисов уже не кутаются в несколько свитеров за раз и груди опять бугрятся для обозрения. Март прибрёл как ягнёночек. Лойдж Джордж при смерти. Приблудные гуляки уже замечаются вдоль всё ещё запретного пляжа, сидят себе среди заброшенной сети стальной арматуры и тросов, штаны закатаны до колен, или до волос, выпущенных на волю, продрогшие серые пальцы ног пошевеливают гальку. Чуть дальше от берега, под водой, проложены мили секретного трубопровода, нефть готова, с поворотом задвижки, выплеснуться и поджарить Германских захватчиков, которые застряли в устаревших уже кошмарах… горючее в ожидании гиперголичного возжигания, либо майского бунта души, чтобы под бодрую мелодию баварского музыкотворца Карла Орфа
O, O, O,
To-tus flore-o!
Iam amore virginali
Totus ardeo . . .
воспламенить всю эту крепость-побережье, от Портсмута до Дангениза, полыхать весенней любовью. Такие вот замыслы вынашиваются ежедневно в самых шустрых из голов пребывающих в «Белом Посещении»—зиме собак, чёрных снегопадов из бессвязных слов, приходит конец. Скоро мы оставим её позади. Но оказавшись там, позади нас—продолжит ли она испускать свой затаённый холод, вопреки раздуванию морских пожаров?
В Казино Герман Геринг новый режим приходит к власти. Единственно знакомым остаётся теперь лишь лицо Генерала Виверна, хотя его, похоже, понизили. Собственное представление Слотропа о сговоре против него заметно пошло в рост. Прежде заговор был монолитным, всемогущим, вне пределов его досягаемости. До той упойной игры, и той сцены с Катье, и двух нежданных расставаний. Но теперь—
Пословицы для Параноиков, 1: Тебе никак не позволяется коснуться Хозяина, но можешь щекотать его творения.
И потом, ну он с недавних пор приступил к освоению способа приводить себя в особое состояние сознания, не то, чтобы сон, а так называемые «грёзы», только цвета там довольно резкие, не пастельные… и в такие моменты ему кажется, будто он прикоснулся, и остался притронутым, на какое-то время, к знакомой нам уже душе, к голосу, который не раз вещал через медиума исследовательского заведения Кэрола Эвентира: снова покойный Роланд Фельдпат, издавна завербованный специалист по системам управления, формулам наведения, реагированию на ЧП в одном или ином из Заведений Аэронавтики. Похоже, что по каким-то личным мотивам Роланд продолжает зависать над этим Слотропианским пространством, как залитом светом солнца, чья энергия едва ли его касается, так и в бури, щекочущие его спину статичным электричеством, нашёптывания Роланда доносятся с восьми километров, крутая высота, где он расквартирован на одной из Заключительных Парабол—куда ни в коем случае не следует переносить зону полётов—занимает нынче должность одного из невидимых Ограничителей в стратосфере, на безнадёжно обюрократившейся той стороне, ничуть не в меньшей мере, чем так было всегда и на этой, он поджал свои астральные растопырки насколько можно ожидать, примазался к «небу», такой весь из себя взвинченный провалами попыток установить контакт, по причине бессилия кое-каких сновидцев, что пытаются пробудиться, либо заговорить, да не выходит, и брыкаются против гирек и щупов черепной боли, той что, похоже, при пробуждении станет и вовсе невыносимой, он дожидается бесцельных, не предусмотренных необходимостью появлений тут случайных пеньтюхов наподобие Слотропа—
Роланд в мандраже. Может вон тот? Или тот? станет марионеткой в ближайшем воплощении? Ё-моё. Помилуй, Господи: ну и штормит, каких таких чудищ Эфира раздрочил вообще этот Слотроп, на кого он наживка?
Как видно, Роланду придётся попыхтеть, тут уж ничего не поделаешь. Раз они уже до такого доходят, он им втолкует свои понятия о Контроле. В этом одна из засекреченных миссий его смерти. Загадочные высказывания, что выдавал он в ту ночь в Сноксоле насчёт экономических систем, всего лишь ежедневный фон будничной болтовни на этой стороне, привходящее условие существования. В особенности порасспросите Немцев. О, это совсем печальная история, до чего подло использовалась их Schw"armerei к Контролю теми, кто дорвался к власти. Параноидные Системы Истории (ПСИ), скоропостижно пропавшее периодическое издание 1920-х, все выпуски которого мистически исчезли, есессно, предполагали даже, более чем в одной передовице, что вся Германская Инфляция была подстроена намеренно, просто загнать молодых энтузиастов Кибернетической Традиции ишачить на Контроль: в конце концов, экономическая инфляция, устремляясь ввысь, как шар, в её своеобразном воспроизведении поверхности Земли, возносясь ценами всё выше, неуправляемо, день за днём взлетала всё выше и выше, а конструктивная система призванная удерживать стоимость марки постоянной, так жалко провалилась... Идентичный рост за оборот, идентичность роста, ноль изменений, и тишина, таким образом, навеки, такими были тайные считалочки детства Науки Контроля—тайные и ужасные, как повествуется в багровых историях. Отклоняющиеся колебания любого рода это почти Худшая из Угроз. Ты не мог раскачивать качели на этих игровых площадках выше определённого угла от вертикали. Драки прекращались быстро, со сноровкой, которая не заставила себя ждать. Дождливые дни никогда не позволяли себе лишнего грома и молний, а только высокомерно стеклянная серость скапливалась в нижних слоях, монохромный вид долин заполненных мшистой трухой, корнями торчащими к небу с не слишком злобной игривостью (вроде некоего белого сюрприза для элитарников, там наверху, которые никогда не замечают, нет…), долины переполняются осенью, и увядают с дождём, стародевственно коричневые за её золотом… весьма избирательно дроблённый ливень выманивает тебя через участки в окраинные улочки, что становятся всё загадочней и колдоёбистей, и всё плотнее спланированными, участок втискивается в перекрученный другой раз семь, а то и больше, углами каменной ограды, с выкрутасами оптического дневного времени, покуда не вырвемся, разгорячённые, примолкшие, из крайнего района улиц за город, в чересполосицу тёмных полей и перелесков, к началу настоящего леса, где предстоящее испытание понемногу начинает возникать, и наши сердца чувствовать страх… но, как ни одни качели не в состоянии размахнуться дальше определённой высоты, так же и лес, за пределы определённого радиуса, не пускает проникнуть, до сих и не глубже. Предел присутствовал всегда, чтобы в него упереться. И до чего же легко было расти при подобной упорядоченности. Всё являлось таким целостным, по мере возможности. Контуры вообще насилу удавалось различить, ещё меньше заглянуть за них. Разрушение, о, и демоны—да, в том числе и Максвелов—таились глубоко в лесах, с прочим зверьём, в склепах и недрах редутов твоей безопасности...
Точно так же и жуткий пробег Ракеты был сведён, буквально, к буржуазным терминам, терминам уравнения, как и тот, элегантное сочетание философии и материальной конструкции, абстрактный переход и ключевой механизм из настоящего металла, который обозначает движение в аспекте контроля направления: сохраняя, владея, направляя между Скиллой и Харибдой на протяжении всего пути до Brennschluss. Если кто-то из молодых инженеров замечал соответствие между глубоким консерватизмом Обратой Связи и жизнями любого рода, которые им случалось вести в процессе прожития их, то догадка терялась или заморачивалась—никто из них не выходил на связь, во всяком случае при жизни: потребовалась смерть, чтоб Роланд Фельдпат её обнаружил, смерть плюс весьма большая вероятность, что Слишком Поздно, и несчётное число прочих душ, что чувствуют себя, даже теперь, Ракетоподобными, уносясь к огонькам каменной синевы Управляемого Вакуума, имя которого им вряд ли известно… освещение тут на удивление мягкое, бархатистое, как небесные одеяния, ощущение многонаселённости и невидимой силы, обрывков «голосов», мимолётные видения бытия иного порядка...
После чего Слотропу оставался не то, чтобы какой-то чёткий символ или схема, а скорее щемящий привкус горечи, не поддающаяся сокращению чуждость, непроницаемая самодостаточность...
Да, такие эпизоды являлись как бы Германскими. Ну в последнее время Слотропу даже сны снятся на этом языке. Его тут вовсю обучают диалектам, Plattdeutsch, для зоны, которая планируется под Британскую оккупацию, говор Тюрингии, на случай если Русские не продвинутся до Нордхаузена, где расположены основные линии производства ракет. Вместе с преподавателями языка, появлялись эксперты по баллистике, электронике, и аэродинамике, а также один малый из Шелл Интернэшнэл Петролеум по имени Хилари Бонс, для обучения по теме движущей силы.
Похоже, в начале 1941, Британское Министерство Снабжения выделило lb10,000 на исследовательский контракт с Шелл—хотели, чтобы в Шелл разработали ракетный двигатель с каким-нибудь другим горючим вместо кордита, который в те дни расходовался на взрывы людей всякого сорта со скоростью охренеть сколько тонн в час и жалко было его тратить на ракеты. Группа, сколоченная неким Айзеком Лабоком, устроили базу статичных тестов в Лэнгхёрсте возле Хорсхэма и начали экспериментировать с жидким кислородом и авиационным топливом, первые удовлетворительные результаты пришлись на август 42-го. Инженер Лабок с отличием закончил два из курсов Кембриджа и стал Отцом Британских Исследований Жидкого Кислорода, так что то, чего он не знал про этот кислый род, уже и знать не стоило. Заместителем его в те дни был м-р Джеффри Голин, вот этому-то Голину и подчиняется Хилари Бонс.
– Ну я, вообще-то, болельщик Эссо,– считает нужным предупредить Слотроп.– Мой старый коротышка жрал бензин как все, но был гурманом. При заправке тем Шеллом мне приходилось заливать в него ещё и целую бутылку Бромо, чтоб ёбаный бедняга Тераплейн прочхался.
– Фактически,– брови Капитана Бонса, человека верного компании на 110%, ходят вверх-вниз, помогая ему вывернуться,– тогда мы отвечали лишь за транспортировку и хранение. В те дни, до Япошек и Наци, и всё такое, добычей и очисткой занимался голландский офис, в Гааге.
Слотроп, бедный простофиля, вспоминает Катье, утраченную Катье, произнося название её города, бормоча голландские слова любви, переносящие на утренний пляж у моря, уже в иную эпоху, к иной распределённости... Но погоди-ка.–«Это Батафше Петролеум Маатшапий, Н.В.?»
– Точно.
Всплывает также негатив разведснимка города, в разляпистых пятнах от воды, никогда нет времени просушить их как следует—
– А вы, парни, отдаёте себе отчёт,– Слотропа заодно пытаются обучить и англо-Английскому, одному только небу известно зачем, и это звучит как типа у Кэри Гранта,– что Фрицы—ещё те Фрицы, само собой—были в той Гааге, пускали грёбаные ракеты на тот Лондон, а и использовали… здание штаб-квартиры Роял Датч Шелл на Йосеф Исраелплейн, если правильно помню, установили там радио передатчик для наведения? Что это за хрень с подвохом, старина?