Круглая Радуга
Шрифт:
Он прочитывает собственное имя не слишком-то удивляясь. Оно сюда вполне вписывается, как большинство мелких деталей по ходу d'ej`a vu. Вместо нежданного озарения (даже в образе человеческого существа: золотистого и предостерегающе невесомого), пока он уставился на эту семёрку зачернённых значков, в нём проворачивается неприятный желудочный случай, жутко осязаемый, как нарастающий позыв к рвоте—такое же головокружение, что однажды, очень давно, охватывало его в Гимлер-Шпильзааль. Противогаз обжимает его голову, резиновый, нескончаемый, давит со всех сторон, это чувство нам знакомо, да, но… У него при этом ещё и хуй встаёт, без особого повода. И к тому же опять этот запах, запах из времени до начала его сознательной памяти, вкрадчивый химический запах, угрожающий, неотступный, такой не встретишь в мире— так пахнет дыхание Запретного Крыла… квинтэссенция всех тех неподвижных фигур, что ждут его внутри, берут на слабо, чтобы вошёл узнать тайну, которую не переживёт.
Однажды что-то сделали с ним, в комнате, где он беспомощно лежал...
У его эрекции какой-то отдалённый гул, словно от вживлённого прибора, который они внесли в его тело подобно колониальному аванпосту тут, в нашем неупорядоченном шумном мире, ещё одно из представительств их белой Метрополии за тридевять земель...
Печальный случай, чего уж там. Слотроп, разнервничавшись, продолжает чтение. Лайл Бленд, да? Ещё бы, всё сходится. Он может смутно припомнить те раза два, когда он видел Дядю Лайла. Тот человек приходил к его отцу, приветливый, со светлыми волосами, пройдоха в региональном стиле Джима Фиска. Бленд всегда хватал маленького Тайрона и покачивал его за ноги. Слотроп не протестовал—в те времена ему и кверх ногами нравилось.
Судя по тому, что идёт дальше, Бленд или предчувствовал, что Штинесу подкрадывается капец, либо просто занервничал. В начале 23-го он начал распродавать свою долю в операциях Штинеса. Какая-то из таких продаж производилась через Ласло Джамфа в Химической Корпорации Грёсли (впоследствии Psychochemie AG). Одним из активов переведённых в той сделке стало «владение предприятием Чёрный Пацан целиком. Продавец соглашается исполнять обязанности по наблюдению в продолжение времени, сколько понадобиться Деляге для выкупа, приемлемость которого определяется продавцом».
Кодовая книга Джамфа оказалась в досье. Тоже ведь часть личности, в конце концов. «Деляга» было кодовым именем Гуго Штинеса. Тонкое чувство юмора, старый пердун. Напротив «Чёрного Пацана» значатся лишь инициалы: «Т. С.»
Ну святые угодники, прикидывает Слотроп, это должен быть я, ха. Исключая побочную вероятность: Тупая Срань.
В списке задолженности «Чёрному Пацану», неоплаченный остаток счёта Гарвардского университета, около $5000, включая проценты, как «условлено (устно) с Чёрным Папой».
«Чёрный Папа» это кодовое обозначение для «С. С.» Что, исключая побочную вероятность "Сукин Сын", похоже собственный отец Слотропа, Саймон. Чёрнопапа Слотроп.
Неслабый способ докопаться, что твой отец заключил, 20 лет тому, сделку для оплаты твоего образования. Если вдуматься, Слотропу не слишком-то удавалось увязывать объявления о неминуемом разорении семьи, на протяжении всей Депрессии, с комфортом, предоставленным ему в Гарварде. Ну так что же за сделка заключена была между его отцом и Блендом? Я был продан, Боже правый, меня продали в ИГ Фарбен как кусок говядины. А насчёт наблюдения? Штинес, как любой промышленный император, имел в своей компании штат шпионов. Точно так же и ИГ. Выходит Слотроп находился у них под присмотром—м-может с момента рождения? Ввеее…
Вновь в его мозгу всплеск страха. Такой не обуздать обычным Ёб Твою… Запах, запретная комната, на самом краешке его памяти. Не видно, нет возможности различить. Он и не хочет. Это смыкается с Самым Худшим.
Ему известно, каким должен быть тот запах: пусть даже, согласно этим бумагам, для этого ещё слишком рано, и хоть он никогда не пересекался с ним в дневных координатах своей жизни, однако, в самых глубинах, вернувшись обратно в ту тёплую темень, к начальным формам, где часы и календари мало что значат, он знает, то, что преследует его сейчас, окажется запахом Imipolex G.
А ко всему этому тут ещё и тот недавний сон, который страшно увидеть снова. Он был в своей комнате, дома. Летний день сирени и пчёл, и тёплый воздух в открытое окно. Слотроп нашёл очень древний словарь технического Немецкого. Тот упал и раскрылся на определённой странице, что наёжилась чёрным шрифтом. Прочитывая страницу, он доходит до ДЖАМФ. В определении стоит: я. Он проснулся с мольбою к Этому нет!—но даже после пробуждения, он знал наверное, и останется уверен, что Это может явиться ему снова, как только Оно так захочет. Возможно, и тебе знаком этот сон. Возможно, Оно предупреждало тебя никому не называть Его имени. Если так, тогда тебе известно каково Слотропу.
Тут он подымается на ноги, пошатываясь, направляется к двери товарного вагона, что ползёт вверх по склону. Отодвинув дверь в сторону, он выскальзывает наружу—действие, действие—и карабкается по лесенке на крышу. За полметра от его лица, в воздухе висит двойной ряд блестящих ярких зубов. Как раз то, что ему надо. Это Майор Марви из армейской артилерии США, командир Мамочек Марви, самой хитрожопой группы технической разведки на всё эту ёбаную Зону, мистер. Слотроп может называть его Дуэйн, если хочет. «Распробуги всю их вуги! Зацени этих джунглевых зайчиков прям ото в следусчем вагоне! Ни себе хохо!»
– Погоди-ка,– грит Слотроп,– я похоже чёй-то проспал или ещё чего.– Этот Марви жирный-прежирный. Штаны заправлены в начищенные ботинки, валик жира свешивается поверх армейского ремня, на котором он держит свои солнцезащитные очки и кольт .45, волосы прилизаны назад, глаза как предохранительные клапаны, что таращятся на тебя как только—вот как сейчас—давление у него в голове зашкаливает.
На попутном П-47, он прилетел из Парижа в Кассель, пересел на этот поезд к западу от Хайлигенштадта. Его место назначения Миттельверке, как и у Йана Скафлинга. Надо скоординироваться с каким-то проектом Гермес парней из Дженерал Электрик. Конечно же, действуют ему на нервы, те негры по соседству. –«Эй, можешь сделать неплохую статью. Предупреди своих дома».
– Военнослужащие?
– Нет блядь. Капустники. Юго-Западные Африканосы. Вроде того. Так говоришь, ты не знал? Да брось. О. Разведка Англикашек мало ела каши, хахахах, без обид, сам знаешь. Я думал всем известно.– Тут следует крутая побасенка—похоже, состряпанная при ВКОЭС, фантазиям Геббельса не хватало такой разухабистости, те не улетали дальше Альпийских Редутов и тому подобного—про планы Гитлера установить Нацистскую империю в чёрной Африке, но планы ухнули, когда старый вояка Паттон отшиб Роммелю задницу в пустыне: «Получите вашу жопу, Генерал»: «Achdulieber! MeinArsch! АГА—хахаха...»– комически хватается за свои широкие штанины сзади. Вопщем, чёрным кадрам уже ничто не светило в Африке, остались в Германии как эмиграционное правительство даже без официального признания, как-то прибились к артиллерии Германской армии и очень скоро обучились запускать ракеты. А теперь просто болтаются без дела. Дикие. Не были интернированы как военнопленные и даже, как известно Марви, не разоружены. –«Мало нам забот с Русами, Лягушатниками, Англикашками—уй, извини, приятель. Так теперь ещё влупились не просто в ниггеров, а в ниггеров Капустников. Охренеть, Исусе. После Дня Победы почти везде, где была ракета, встретишь ниггера. Никогда чтоб вся батарея из одних буги-вугов, даже Капустники не настолько тупые! Одна батарея это 81 человек, плюс всё её обеспечение, тут тебе и управление стартом, и электричество, и топливо, охранение тоже—кореш, это получилася б целая куча ниггеров в одном месте. И что они, всё так же поразбросаны, как раньше? Вот узнай и заимеешь полную сенсацию, друг. Патамушша, если они теперь соберутся вместе, будет бааальшущая беда! В том вагоне их не меньше как дюжины две—прямо там, слушай. А и они едут в Нордхаузен, приятель!»– толстый палец тычет в грудь на каждое слово,– «а? И шо по-твоему они задумали? Знаешь шо я думаю? У них есть план. Да. Думаю нащот ракет. Не спрашивай как, ну, просто вот сердцем чую. А и сам знаешь, это жуть как опасно. Нельзя им доверять— С ракетами? Они ж как дети, их раса. Мозги мельче.