Круглый счастливчик
Шрифт:
— Не подведу! — твердо обещал Гаврилов.
Домой он вернулся в прекрасном настроении и снов в эту ночь не видел. Утром болела голова и на душе было муторно.
В отделе знали о романе Гаврилова, кто-то видел его с Ниной, но при нем этот вопрос не обсуждался. Гаврилову казалось, что коллеги в душе смеются над ним. Когда он входил в комнату, все взгляды скрещивались на нем, и в них ему чудилась насмешка. Он еле сдерживал раздражение. Хотелось послать к черту Нину с ее папашей и всю эту контору, провожающую его понимающими ухмылками.
Гаврилов захандрил и целый месяц не звонил Нине. Он избегал
— Здравствуйте, Георгии Павлович…
Шубин рассеянно взглянул на него, кивнул и проследовал дальше, оставив Гаврилова в растерянности.
«Скверное дело, — взволнованно думал Гаврилов, — и говорить не желает…»
Теперь он не сомневался, что начальник будет мстить за отвергнутую дочь.
На следующий день он уже гулял с Ниной по бульвару. От фонарей падал бледный свет, и снег казался искусственным.
Вокруг не было ни души. Они брели по дорожке, и Гаврилов вдруг почувствовал себя неуклюжим ящером, обреченным на вымирание.
— Я на вас не сержусь, Саша, — неожиданно сказала Нина, и он, подумав, сжал ее пальцы в знак благодарности.
Пришла весна. Жить стало приятней. Прилетели птицы, разбились на пары и запели. Последние сомнения отпали, и в мае Гаврилов сделал Нине предложение.
После свадьбы молодожены отправились справлять медовый месяц в Юрмалу, куда достал путевки счастливый Георгий Павлович.
Осенью супруги Гавриловы получили квартиру. В отделе Гаврилову завидовали и говорили, что парню дико повезло.
Жизнь Гаврилова складывалась удачно. По субботам, чтобы не располнеть, он играл с женой в бадминтон, вечерами они ходили в гости или смотрели телевизор. Нина любила печь пироги, и в доме всегда стоял запах сдобного теста, любимый запах Гаврилова.
Иногда, не чаще, чем раз в месяц, Гаврилов вдруг испытывал страшную тоску и глубокую обиду на судьбу. Он раздражался по пустякам, кричал, что так жить больше невыносимо, называл жену коровой и разбивал какую-нибудь статуэтку. К утру он успокаивался и просил прощения, Нина плакала, в конце концов прощала, и жизнь опять возвращалась в русло благополучия.
ТРУДНЫЙ ВОПРОС
Кудрин вошел в школьное здание и огляделся. Застенчивая ученица, приблизившись к нему, спросила:
— Вы… писатель?
— Писатель, — ответил Кудрин, и девочка повела его на второй этаж.
Была перемена. По коридору, сталкиваясь точно молекулы, носились учащиеся. Из туалета выскакивали накурившиеся подростки. На стенде «Спортивных побед» покачивались и звенели кубки.
У двери с табличкой «Кабинет литературы» Кудрина встретила круглолицая учительница с короткой указкой в руке.
— Вот и наш гость, — сказала она, улыбаясь, и протянула маленькую ладошку. — Елена Петровна!
Кудрин бережно пожал руку, и они вошли в класс. Учащиеся дружно встали и, по знаку педагога, дружно сели.
— Ребята! — сказала Елена Петровна. — Сегодня в гостях у клуба «Романтик» писатель Александр Федорович Кудрин, книжки которого все вы, конечно же, читали. Александр Федорович расскажет
Кудрину было приятно, что его назвали писателем, хотя он еще и не был членом Союза. Вышла у него год назад первая книжка рассказов, и в журнале появилась недавно его повесть о детстве. Ему только-только перевалило за тридцать, горечи литературных неудач он испытать не успел, писал уверенно и числился в «подающих надежды».
Кудрин оглядел аудиторию. За первыми партами ерзали пятиклассники, за ними расположились школьники постарше, а дальше, в последних рядах, солидно возвышались молодые люди из десятых классов.
Кудрин не впервые выступал в школе и был вполне спокоен. Сначала он рассказал о своем детстве, о том, как начал писать, пошутил по поводу своих первых опусов, не забыл упомянуть, что был участником зонального семинара молодых литераторов, победителем областного конкурса на «лучший рассказ». Затем перешел к герою своей повести Веньке Коростылеву и прочел главу, в которой Венька выследил браконьеров, убивших сохатого. События в главе развивались динамично и кончались тем, что в одном из браконьеров Венька узнавал своего отца. Этот отрывок держал слушателей в напряжении, и Кудрин всегда читал именно его.
Когда он перевернул последнюю страницу главы, в классе стояла тишина, и Кудрин испытал удовлетворение мастера, убедившегося в силе своего таланта. Он бросил взгляд на часы и стал рассказывать, что в настоящее время заканчивает фантастический роман. В двух словах он изложил сюжет: на Земле появилась странная болезнь, удалось установить, что она вызвана таинственным излучением, источник которого находится где-то во Вселенной. Туда и отправляется корабль землян…
В этом месте Кудрин умолк, а заинтригованные члены клуба «Романтик» молча ждали продолжения, пока кто-то, не выдержав, воскликнул: «А дальше?». И Кудрин, улыбаясь, объяснил, что если он все расскажет, то им потом неинтересно будет читать…
Выступление благополучно катилось к концу. Оставалось ответить на вопросы. Он делил их на два типа: «планируемые» и «стихийные». Первой поднялась девочка и спросила: «Кто ваш любимый писатель?». Потом последовало: «Что вы цените в человеке больше всего?», «Любили ли вы в школе писать сочинения?», «Откуда вы берете сюжеты и героев?» и так далее. Все эти вопросы повторялись на встречах с читателями, и Кудрин отвечал на них почти автоматически.
А вот это уже было интересней: «Что для вас главное в работе — форма произведения или мысль, содержание?». В ожидании ответа девчушка в очках смотрела на Кудрина, стараясь выглядеть очень серьезной. Он ответил, что для него важны и форма, и содержание, но, в первую очередь, он отталкивается от мысли, которую стремится донести до читателя.
Затем поднялся сутулый юноша с непропорционально крупным подбородком и, слегка заикаясь, спросил:
— Для чего живет человек?
Кудрин, не выдержав, усмехнулся.
— Сам бы рад узнать, — пошутил он. Ученики оживленно загудели. — Ну, а если говорить серьезно, то, по-моему, жизнь есть стремление к счастью…
Юноша не садился.
— А зачем? — продолжал допытываться он. — Может, эт совсем и не нужно… Может, человек должен быть несчастным…